Мистерия мести

Кофейня была маленькая, забитая до отказа посетителями, заполненная сизым табачным дымом. Идеальное место для тайной встречи. Хозяин — тощий молчаливый человек, заранее предупреждённый о визите, придержал для Алессандро место у окна, выходящего на Большой канал. Правда, во тьме наступающей ночи ни канала, ни лодок, ни внушительного купола Санта-Мария делла Салюте разглядеть было нельзя. Алессандро сел за столик, пристроил возле него футляр, заказал кофе и, чтобы скоротать время, разложил перед собой свои записки. Это была привычка, приобретённая ещё в благословенные студенческие годы, когда юный Алессандро знать не знал о своих магических способностях. В те годы он привык таскать с собой карандаш и листок бумаги — никогда не знаешь, в какой момент тебе в голову придёт хорошая идея.

Однако сейчас идеи на ум не шли. Алессандро всё ещё был под впечатлением от встречи с Лодовико — хотя, казалось бы, чему удивляться, ведь именно ушлый флорентиец нашёл для него продавца с нужным товаром и организовал встречу именно здесь, в «Золотой чайке». Но, как всегда после встречи с более успешным знакомым, в душе Алессандро шевельнулось сомнение в том, что его жизнь идёт как надо. В таких случаях он обычно перебирал события своей биографии и с мрачной удовлетворённостью убеждался, что нет, всё в порядке. Его жизнь никак не могла сложиться иначе. Просто ему на роду написано жить именно так.

Будучи незаконнорождённым, Алессандро не мог претендовать на имя и деньги своего отца, однако старик Фоскари не отказал отпрыску в поддержке. Он дал ему свою фамилию и много лет платил за учёбу — покуда сын слушался. Поначалу Алессандро учили игре на скрипке, и с немалым успехом, но в один прекрасный день тринадцатилетнему оболтусу прижало левую руку створкой тяжёлых ворот, после чего мизинец и безымянный палец навсегда потеряли способность до конца сгибаться. Потом отец отправил Алессандро в Пизу — учиться на адвоката. Факультет права там считался одним из лучших. Однако непутёвый сын, едва начав учёбу, почти сразу перевёлся на факультет естественных наук. Год ему удавалось скрывать своеволие, однако любая тайна рано или поздно выплывает на свет божий. Отец узнал обо всём, разгневался и немедленно прекратил дотации. Алессандро пришлось вернуться домой. Никакого ремесла он не знал, зато с упоением читал всё, что попадалось под руку, и едва не сжёг дом, пытаясь выделить флогистон из куска древесного угля. Мать попробовала пристроить его на обучение к дальнему родственнику, Пьетро Гварнери, державшему в Венеции мастерскую музыкальных инструментов, но сын не удержался и там. Всю жизнь полировать деки и обечайки скрипок, снося поучения мастера, — о, как это казалось мелко и скучно! Единственное, пожалуй, чему научился Алессандро, — изготовлять скрипичный лак хорошего качества, который охотно покупала у него мастерская Гварнери.

В те годы и подвернулся ему случай встретиться с феей Миликой. А уж когда она взялась учить его, когда на голову посыпались истины, о существовании которых никто вокруг и не подозревал, юный Алессандро с замиранием сердца понял: это судьба! Ему в то время едва исполнилось восемнадцать… Тогда он впервые задумался, с какой целью Господь одарил его, неудачливого отпрыска Фоскари, способностями к магии и знаниями, недоступными многим. Решение вызревало около года — и когда оформилось, Алессандро ясно понял, чему посвятит жизнь. Он сделает так, чтобы люди смогли войти в Тайный Город как равные, владетели собственного Источника магии. Чтобы они тоже могли творить магию во благо себе — так, как это делают навы, чуды, люды и прочие расы.

«Разве горбатились бы день и ночь ученики Пьетро над заготовками для скрипок? Нет, достаточно было бы один раз задать их свойства в заклинании, чтобы инструменты звучали так мощно и полно, как только возможно. Разве умерла бы моя матушка от чахотки? Нет, её излечили бы маги-целители. Разве сам я вынужден был бы скрывать своё занятие от людей, словно нечестивец? Нет, я жил бы как уважаемый человек. Разве прочие расы звали бы нас презрительно «челы» и насмехались бы над нами, не умеющими творить волшебство?..»

Цель была великая — но разве для жизни она может быть другой?

Правда, достижение её пока что оборачивалось чердаком в Канареджо и чёрствыми горбушками на ужин. Но молодой человек от природы был неприхотлив и легко мирился с трудностями.

Алессандро всё же достал из кармана карандаш, поправил фитиль нещадно мигавшей свечки и принялся писать на обрывке старой нотной бумаги: «…думается, что энергия, истекающая из магических источников, суть такая же энергия, как тепло и свет. Тогда и для неё справедливо будет, что, однажды возникнув, она никуда не исчезает, а только лишь меняется. Тогда спросим, вся ли энергия, запасённая для заклинания, тратится на него? Или же часть её, извергнутая вовне при волшбе, не тратится, а остаётся свободною? И ежели так, то куда она потом направляется? Опыты мои, поставившие целью изучение сего загадочного явления, показали…»