Мистерия в парижском омнибусе

Они, наверное, попросили тебя сообщить адрес места жительства, и ты его им сказал…!

—

Без сомнения. Почему я должен был его скрывать? Кроме того, я не мог поступить иначе ради истины.

—

Ну что ж, в твоих словах есть резон. Конечно, если бы ты отказался представиться, это показалось бы подозрительным. И ты из свидетеля прямиком превратился бы в подозреваемого.

—

Подозреваемого… в чем? Я говорю тебе, что девочка умерла от разрыва аневризмы. У всех, кто её видел, нет никаких сомнений в этом отношении. Полицейские, сотрудник станции, кондуктор… все в один голос это утверждали.

—

Все эти люди чрезвычайно компетентны в вопросах установления причины смерти! Так что не будь таким глупым. Ты не хуже меня знаешь, что врач осмотрит тело… и только он может решать, отчего и как она умерла. И все, что он решит, очевидно, тебе скажет комиссар полиции.

—

Ладно, я пойду к себе … и главное, о чем я сейчас позабочусь, так это, чтобы ты не увязался за мной, потому что от твоих фантазией и рассуждений могут закипеть мозги даже у самого рассудительного и хладнокровного человека. Ах! Из тебя получился бы самый страшный следователь или жестокий судья в мире! Ты видишь преступления повсюду.

—

Я их вижу только там, где они есть, мой дорогой. Ты присутствовал только что на мастерски с режиссированном и прекрасно осуществлённом убийстве. Но мне придётся просить тебя понести некоторые расходы, если ты хочешь узнать правду. Ты должен будешь мне в течении трёх месяцев покупать все парижские газеты.

—

Ты с ума сошёл. Газеты завтра напишут о девушке, которая внезапно умерла в омнибусе, и на следующий день все уже забудут об этом несчастном случае.

—

Если публику это не будет заботить, тогда я озабочусь этим делом.

—

Ты хочешь заняться полицейскими делами для собственного удовольствия! Наверное, тебе именно этого не хватало в твоей жизни. А с меня достаточно переживаний.

—

Мне действительно нужно чем-то занять мой досуг. У меня полно свободного времени.

—

А твоя картина, несчастный… твоя картина, которая должна быть готова к выставке… ведь ты её едва начал!

—

Совершенно не о чем беспокоиться. Я её напишу к весеннему вернисажу. Зимой же я никогда не работаю. Это противоречит моему биологическому циклу. Так что в моем распоряжении целых два месяца, и за этот внушительный период времени я найду женщину, которая нанесла роковой удар твоей несостоявшейся модели.

—

То есть ту, которая сидел рядом с этой бедняжкой?

—

Конечно.

—

Извини! Но было две женщины по бокам от жертвы, одна справа и одна слева.

—

Ту, которая сошла на улице Лаваль, и которая так ловко переложила труп в твои объятия. Уверен, что это её рук дело.

—

Осчастливь меня, объяснив, каким образом она могла убить свою соседку, да так, чтобы этого никто не заметил.

—

Буду очень рад… как только ты ответишь на все мои вопросы. Ты сказал, что девушка опиралась на плечо завуалированной дамы …

—

Да… Я даже думаю, что дама сама держала её за талию.

—

А в какой момент она стала столь милосердно обнимать её своей рукой?

—

Но… мне кажется, что это было после спуска с моста Мон Неф. Омнибус двигался очень быстро, и колесо, должно быть, наскочило на большой камень, потому что нас всех сильно, жёстко тряхануло. Малышка даже испустила слабый вскрик… О! Слабый крик… Она поднесла руку к сердцу, и откинулась назад… наверное, именно в этот момент разорвался какой-то сосуд в её груди… Она умерла без страданий … и почти без движения.

—

Это, действительно, можно сказать, очень правдоподобно и вероятно, — с сарказмом произнёс Верро. — А потом, после этого небольшого спазма, она откинула голову назад… и добрая соседка подставила ей своё плечо… и обняла бедную девушку, которая после этого уже не двигалась, за талию.

—

Ты описываешь эту сцену так, как будто лично присутствовал при этом.

—

А ты, кто действительно все видел своими глазами, не нашел ничего странного в том, что после такого жестокого толчка эта молодая особа вдруг заснула и больше не проснулась.

—

Я поначалу не обратил на это особого внимания… В салоне было очень трудно что-то разглядеть. Фонари почти умерли.

—

Ей-богу! Я был в этом уверен. Злодейка рассчитывала на темноту.

—

Но, опять же, каким способом она отправила в мир иной менее чем за десять секунд девушку, которой не было ещё и двадцати лет, и которая хотела лишь одного-жить? Первое, что мне приходит в голову-она её чем-то проткнула. Ты согласен со мной?

—

Ножом… ах! Нет. Есть менее шумные и более верные средства.

—

Какие?

—

Ну … яд, например … одной каплей синильной кислоты можно отправить на тот свет самого крепкого мужчину.

—

Когда она попадает в глаз или на язык, да…?

—