Мистерия в парижском омнибусе

Таким образом, несмотря на то, что в эту ночь Полю пришлось пережить довольно сильные эмоции, в этот момент, по дороге домой он был уже гораздо спокойнее. Он про себя уже сочинил целый роман о смерти молодой девушки, и сейчас этот роман был в процессе медленного выцветания из его головы, постепенно стирался и улетучивался из его разума.

Больше всего сейчас ему хотелось побыстрее попасть домой, чтобы увидеть свою мастерскую, и он пошёл прямо к дому, когда неожиданно в кафе, которое выдаётся, как мыс, из улиц между Рю Пигаль и Рю Фрошо, он увидел одного из своих друзей, художника, который сидел перед пустым стаканом и кучей подставок, отмечающих количество кружек, уже поглощённых страдающим от жажды посетителем.

Этот друг был единственным живым существом на застеклённой террасе кафе, чего-то вроде стеклянной клетки, где все не только видят, что вы едите и пьёте, но и вы прекрасно видите всех людей, проходящих мимо. Он признал Амьена, и начал сигнализировать ему телеграфными знаками, призывая его зайти к нему внутрь, и Амьен, немного поколебавшись, решил войти, прекрасно понимая, что если он не сделает этого, его товарищ бросится бежать вслед за ним и все закончится объяснениями и коньяком в его мастерской.

Его имя было Верро, этого любителя пива, посредственного художника, но несравненного говоруна, философа-практика, ленивца и сони, занимающегося всем, кроме красок и холста, хотя у него в процессе творчества всегда было не менее трёх или четырёх холстов, причём при всем этом он был самый лучший помощник во всех остальных делах в мире, самый преданный, самый бескорыстный, и кроме того, самый забавный.

Амьен, который никогда не соглашался с его мнением ни по одному вопросу, тем не менее не мог обойтись без его нелепых на первый взгляд размышлений, которые вносили определённое разнообразие в его размеренный образ жизни, и охотно выслушивал его противоречащие здравому смыслу мнения и парадоксальные суждения.

—

Это ты! — воскликнул Верро. — Я бегал в поисках тебя весь вечер… где ты был?

—

В одном приличном районе. Я обедал с одним из моих двоюродных братьев, что живёт на улице Рю Ласепед, — ответил Амьен.

—

А из омнибуса ты выходишь, как мелкий буржуа, вместо того, чтобы, как истинный художник, возвратиться назад пешком, покрывшись прекрасной корочкой из тонкого прозрачного январского льда. Нет, ты никогда не станешь великим художником.

—

Хорошо, пусть я будут мелким мещанином, но я не желаю спорить сейчас с тобой по этому поводу… Пусть так. Но если бы ты знал, какая странная история приключилась только что со мной в этом мещанском омнибусе.

—

В омнибусе? Могу себе представить. Ты потерял свою корреспонденцию.

—

Не шути. Это очень серьёзно. Посмотри, что там происходит.

—

Хорошо… и что такого особенного? Я вижу кондуктора, который рассуждает, как гуру, среди пяти или шести зрителей, собравшихся у дверей станции. Дешёвый спектакль местной знаменитости…

—

Есть ещё один персонаж… покойник, который находится внутри станции… Вернее, покойница, красивая девушка, которая путешествовала вместе со мной в омнибусе … сидела прямо передо мной, а затем и рядом со мной …

—

Может быть она ещё и скончалась на твоих руках? — с вечной издёвкой в голосе спросил Верро.

—

Почти. Считай, что ты провидец… И никто вокруг не понял, что она умерла.

—

Зачем ты мне рассказываешь об этом?

—

Я просто излагаю тебе факты. Вот и все, что случилось, и это самое удивительное… и самое странное, что совсем недавно, буквально только что… я почти пришел к убеждению, что её смерть не была естественной.

—

Ах вот оно что. Это, оказывается, тайна, которую необходимо разгадать. Тогда это моё дело. Я родился, чтобы быть полицейским, и мог бы служить примером для самых ловких и хитрых полицейских. Расскажи мне свою историю, а я выдам результат, как только мне будут известны все факты.

—

Факты! Но нет ни одного. Все произошло так просто и обыденно, как и все в этом мире. Когда я пришел на станцию вокзала на бульваре Сен-Жермен, девушка была уже в омнибусе. Я заметил мельком, что она очень красива, и сел лицом к лицу перед нею. Толстая торговка сидела справа от нее, а слева один месье… один месье, выглядевший… он был похож на старого барабанщика национальной гвардии.

—

Отлично! Вот у нас уже появился один подозреваемый.

—

Подозреваемый он или нет, но ещё до отправления автобуса этот тип уступил своё место даме, которая прибыла слишком поздно, когда в салоне уже не было свободных мест… настоящая дама… элегантно одетая и не уродливая, насколько я мог судить сквозь вуаль, скрывающую её лицо.

—

Если она её не подняла, то это значит лишь одно… у нее была причина скрывать своё лицо. И она без колебаний приняла любезность личности, которую ты мне только что описал? Знаешь ли ты, что это доказывает? Что они знали друг друга, и что это дело было заранее согласовано между ними. Мужчина специально сохранял место для дамы. Женщина заняла его, и именно она та самая личность, которая совершила это гнусное дело, нанесла жертве смертельный удар.

—

Но не было никакого удара, — воскликнул Амьен.

—