Мистериум. Полночь дизельпанка

– Слушай, как попадают в эту твою Гимле?

– Ты, я вижу, мужчина немолодой, но совсем зеленый. Ты в Послесмерти хоть чем-нибудь, кроме клиентов, интересовался?

Я вынужден был признать, что нет. Мне хватало забот с доставкой. Сожаление об утраченных возможностях снова отозвалось тупой болью в грудной клетке. И тут я заметил тщедушную фигуру на краю тротуара. Пару секунд спустя стало ясно, что это коротышка итальянец. Убегать он явно не собирался и улыбался так, словно встретил старых друзей. Мне бы насторожиться, но я окончательно запутался в происходящем.

– Он? – спросила Бертилда, тоже как-то странно ухмыляясь.

– Он, – подтвердил я.

– Ну а кто же еще, – бросила она, останавливаясь рядом с обладателем вожделенного билета.

Итальянцу почти не надо было наклоняться, чтобы заглянуть в машину. «Маузер» появился в его руке как по волшебству. Он держал меня на мушке, пока Бертилда доставала браслеты и застегивала их на моих запястьях. Потом он уселся сзади.

– Ну и зачем вам это?

Еще до того, как мне ответили, у меня во рту появился кислый привкус окончательного поражения.

– Спроси у своего хозяина, – процедила Бертилда. «Мерседес-бенц» уже мчался дальше.

– А как же билет?

Она расхохоталась. Коротышка подхватил. У него был особенно неприятный смех, театральный и с повизгиванием.

– Надо же, – заметила Бертилда, отсмеявшись, – они все еще покупаются на эту дешевку. Ладно, так и быть. Марио, покажи ему.

Итальянец бросил мне на колени бумажку, похожую на ту, которую я мельком видел в заведении «У Генриха», только почему-то слегка обгоревшую по краям. Теперь я смог прочитать, что на ней написано. Это был билет в театр-кабаре «Гимле» на костюмированное представление с участием комика Марио Торрегроссы. По крайней мере, фамилия у комика была забавная для такого коротышки. Судя по дате на билете – 1 сентября 1939 года, – представление давно состоялось.

Я уронил голову и несколько долгих минут провел в прострации. Я был раздавлен тяжестью окончательного поражения, внезапным осознанием навеки упущенного шанса, своего бессилия и крушения возлагавшихся на меня надежд. И снова это гнетущее подозрение: по какой-то неведомой причине именно я мог изменить ход событий, чему-то воспрепятствовать, кому-то помешать, кого-то спасти – но не понял вовремя, не стал той ничтожной песчинкой, которая разрушила бы набиравший обороты гигантский механизм заговора, а теперь уже поздно, поздно, поздно…

И все-таки меня хватило на последнюю бессмысленную попытку освободиться. Я намеревался выбить Бертилде ее кривые зубы, и наручники в принципе сгодились бы для этого. Разбейся мы все втроем в «мерседесе», меня бы и это устроило. Но проклятый Марио был начеку.

Удар пистолетной рукояткой по затылку отправил меня в темноту, которая оказалась всего лишь краткой передышкой на пути сквозь сумерки.

Теперь я здесь, в этой комнате, где нет окон и даже мое личное время остановилось навсегда. И, конечно, здесь нет ничего похожего на ширму, а значит, нет и выхода для меня. За часы, что тянутся как годы, мои слезы собираются у моих ног в желтоватые лужицы, но плакать бесполезно. Пространство вокруг меня уменьшается с каждым днем. Стены сближаются, пока я не начинаю задыхаться. Но никогда не задохнусь.

Я говорю об этом им, но слышу в ответ, что стены неподвижны. Те, кто замурован в стенах, раньше тоже плакали, и из камней проступала влага. Эта влага застывала, и постепенно образовался слой мягкой пористой массы, сквозь которую уже не просачиваются ни слезы, ни крики, ни мольбы, ни шепот сожаления. Я остался совсем один, и этот ужас невозможно передать. Они победили. До сих пор не могу понять, где и в чем я ошибся. Я старался все делать правильно.

Хозяин не приходит ко мне и больше не разговаривает со мной. Зато другие говорят слишком много и несут при этом какую-то чушь. Однажды меня привели к существу, которое заточило меня в этой комнате. Оно оказалось все еще похожим на человека, окружавшие его слуги – тоже. Я узнал в нем тибетца и все понял. У него была дырка во лбу, но он не выглядел мертвым. Демоны не умирают просто так.

Правда, потом я разглядел в дырке «третий глаз». Этот «глаз» следил за мной даже тогда, когда обычные глаза смотрели в другую сторону. А на левом рукаве у тибетца красовалась странно знакомая мне эмблема – меч в окружении рун.

Он спросил меня, зачем я сделал то, что сделал. Я не знал, о чем речь, но ответил честно: мне приказал Хозяин. «Нет никакого Хозяина, – сказал тибетец. – Твой Хозяин – тут». Он коснулся пальцем моего лба. И постучал, как будто это была дверь и как будто он ожидал, что ему откроют. К сожалению, я был связан. Но мне почти удалось откусить ему палец.