Мистериум. Полночь дизельпанка

Спустя время Антон настолько вернулся в реальность, что наконец-то понял: звук доносится слева, из угла, где стоял радиоприемник. В кромешной тьме, вытянув вперед руки, торопливо зашлепал босыми ногами по остывшему полу. На ощупь добравшись до стола, по памяти сунулся к приемнику – закрутить звук. Но того на привычном месте почему-то не оказалось. Продолжая шарить руками в темноте, Антон наконец коснулся лакированного корпуса. Повел рукой вправо – к регулятору громкости…

И в тот же миг почувствовал, что приемник от него отодвинулся. Все еще под впечатлением от недавнего кошмара, Антон отпрянул, зябко передернул плечами и, напряженно слушая темноту, замер. Оглушительный треск буквально подбросил Антона вверх, и он одним прыжком оказался у двери. Яркий свет лампы ударил по глазам, заставил на миг зажмуриться. Антон готов был поклясться, что, перед тем как глаза его закрылись, ему померещилось какое-то движение в углу, в котором стоял злосчастный приемник. Что-то похожее на змею втянулось в густую тень, отбрасываемую столом.

Время шло, а Антон продолжал пребывать в нерешительности: проверить увиденное, конечно, стоило, но вдруг ему не показалось и там в самом деле змея?

Внезапно он вспомнил о Зое и обернулся.

Та, руками подтянув колени к подбородку, сидела на сбитых простынях. Во взгляде довольно разнообразные чувства: недоумение, насмешка, укор…

– Что, радио разгрохал?

Антон, понимая, что выглядит не лучшим образом, смущенно хмыкнул, поскреб затылок, снова посмотрел в злосчастный угол и, плохо справляясь с дрожью в голосе, буркнул:

– Да, чертова музыка… Сама собой включилась…

Долго думал: говорить – не говорить, – но потом мысленно махнул рукой и, не глядя на Зою, осторожно подошел к ящику с инструментами, вытащил большой нож для мяса. Покрепче ухватившись за столешницу, напрягся и мощным рывком вытянул стол из угла.

Пусто.

Антон смущенно хмыкнул и, пожав плечами, направился к постели.

Зоя насмешливо прищурилась:

– А свет?

Не желая выглядеть еще большим трусом в глазах женщины, Антон щелкнул выключателем. Торопливо дошел до кровати. Лег.

Зоя пристроилась рядом, крепко обняла, прижалась всем телом так, словно боялась потерять даже каплю его тепла. Горячая ладошка поползла по груди, вниз по животу…

Антон снова почувствовал желание и подался навстречу…

Хорошо, что он не видел в темноте, иначе немало удивился бы кривой ухмылке, что изогнула полные Зоины губы.

Губы цвета спелой вишни…

Бабье лето умирало.

С ним, казалось, умирал и мир. Привычный мир, что окружал Антона долгие годы.

Морось, висевшая в воздухе, оседала на стеклах, неторопливо собиралась в капли, что также неторопливо ползли вниз. Дорожки, проедаемые ими в пленке из сородичей, еще не решившихся повторить их судьбу, представлялись Антону чем-то ненужным и инородным в этом бледном туманном мареве.

Прижавшись лбом к стеклу, он стоял у окна и смотрел на шелудивого пса, что в погоне за собственным хвостом бешено крутился на месте. Что-то в этой гонке смущало. Механическая монотонность и бесконечность кружения наводили на мысль, что бедная шавка спятила.

Антон манкировал – сказавшись больным, не вышел на работу. Хотя, если говорить по правде, не сильно соврал: непроходящая тяжесть в голове, слабость в мышцах, ломота в суставах, сосущая пустота за грудиной… Его постоянно мутило, вид еды вызывал отвращение. Он сильно похудел, и одежда теперь висела на нем как на вешалке.

А вчера, впервые за долгие годы, он пропустил тренировку. Без какой-либо на то причины!

Еще постоянно клонило в сон. Даже на работе он то и дело ловил себя на том, что ищет укромный уголок – хоть сидя, но проваливаться туда, за грань реальности. Благо что управляющий еще не вернулся из центра, поэтому Антон просто болтался в гараже и особых проблем с тем, чтобы незаметно прикорнуть, не было.

Антон точно знал – сны ему снятся яркие, детальные и очень реалистичные, но по пробуждении виденное в них мгновенно забывалось, оставалось лишь навязчивое чувство тоски и тревоги. Все попытки вспомнить, что же он все-таки видел, оканчивались неудачей, хотя в нем жила уверенность: стоит лишь сделать над собой небольшое усилие, и все встанет на свои места. Но муть в голове не давала ясно мыслить и он впадал во все большую прострацию.

Он понимал, что все происходящее с ним как-то связано с Зоей и что им нужно расстаться, но, против всех доводов рассудка, к ней влекло. Влекло неудержимо, до болезненного щемления в груди…

А вчера и вовсе произошло не пойми что.

Разбудило чувство, что кто-то гладит его по голове.

Вынырнув из сна, он о прикосновении не забыл, но подумал на Зою, что снова ночевала у него. Но, повернувшись к ней, увидел лишь спину и затылок. А сопение спящего человека не оставило сомнений – не она. Но прикосновение было настолько реальным, что уверенность в том, что оно ему не приснилось, казалась железной.

В расстроенных чувствах, стараясь не потревожить Зою, он встал, прошел к окну и, глядя в бездонное небо, принялся размышлять о том, что стало происходить с ним после знакомства с этой странной рыжей женщиной.