Мистеры миллиарды

Дело это началось еще в конце 40-х годов. В результате геологической разведки было установлено, что техасские песчаные отмели на побережье Мексиканского залива таят под собой богатейшие запасы нефти. Но по американским законам береговая линия является собственностью государства. И поэтому частные предприниматели и компании не могли наложить руку на эти богатства.

Тогда воротила задумывает ни больше ни меньше как посадить в Белый дом своего человека, который в благодарность за поддержку возьмет на себя обязательство подарить эти земли ему, Ханту. Выбор техасца падает на генерала Дугласа Макартура, с которым его связывала личная дружба. Хант принимается за дело. Самолично направляется он к генералу Эйзенхауэру и просит его использовать свой авторитет для избрания Макартура. Как выяснилось позже, у Эйзенхауэра была своя собственная точка зрения по поводу наилучшей кандидатуры для выборов 1952 года. А посему Ханту он отказал.

Техасец продолжает стоять на своем, желая купить себе подходящего президента. Он создает специальную избирательную машину, вербует сторонников, грозит, улещивает, обещает, подмазывает. В течение трех-четырех месяцев толстосум потратил на кампанию в пользу Макартура несколько сот тысяч долларов. В «Уолдорф-Астория», шикарнейшем отеле Нью-Йорка, собирает руководителей республиканской партии и требует, чтобы они поддержали его фаворита. Но силы, стоящие за Эйзенхауэром, были превосходящими. Потерпев неудачу, Хант продолжал ершиться. «Мне не хватило двух часов, чтобы добиться на съезде выдвижения Макартура», — заявил он тогда на пресс-конференции.

Проигрыш ему дорого обошелся. Богатые нефтеносные отмели в годы пребывания у власти правительства Эйзенхауэра перешли-таки в руки частных компаний. Но злопамятный генерал постарался, чтобы подставлявший ему ногу Хант не получил ничего. Невозможно оскорбить Ханта больше, нежели помешать ему прикарманить то, на что он позарился. Между ним и генералом-президентом была уже теперь не политическая, а кровная вражда. Его душила злоба. Люди, знающие техасца, говорили, что у него темнело лицо при одном упоминании имени Эйзенхауэра.

Следующим ход был за Хантом. И он его сделал. До середины 50-х годов в американской политической жизни существовала неписаная традиция, по которой президент не должен был находиться в Белом доме больше двух сроков, то есть восьми лет. Но традиция не закон, и она не раз нарушалась. Последний раз это сделал Ф. Рузвельт, избиравшийся четырежды. Хант решил поставить на пути Эйзенхауэра к продлению власти препятствие неодолимое. Он имел прямое отношение к принятию 22-й поправки к конституции, законодательным путем запретившей пребывание на президентском посту больше двух сроков. Сам Хант в припадке мстительного восторга разболтал эту историю.

— Я добился всего этого лишь за семь недель. Я считаю это моей важнейшей победой в области внутренней политики. Если бы не она, Эйзенхауэр оставался бы на президентском посту еще не один год.

Эйзенхауэр удалился от дел на свою ферму в Геттисберге. Трудно сказать, в какой степени, но то, что руку к этому Хант приложил, не вызывает сомнений. В Белый дом въехала чета Кеннеди, и молодая хозяйка, «ферст леди» Жаклин Кеннеди приступила к переоборудованию резиденции американских президентов на свой вкус, насаждая в его холодных, официальных залах стиль французских королевских апартаментов с шелковыми тиснеными обоями и изящной мебелью.

Но замена мещанских пуфиков мадам Эйзенхауэр аристократическими жакобовскими креслами Жаклин Кеннеди оказалась мероприятием, недостаточным для прекращения «холодной войны», которую объявил нефтяной император президенту американской республики.

Джон Кеннеди ходил еще в кандидатах, когда хантовские батареи дали по нему первый залп. На собственные деньги летом 1960 года Хант отпечатал сотни тысяч листовок, направленных против Кеннеди, поминая всевозможные его грехи, вплоть до католического вероисповедания, что в протестантской в основном Америке отнюдь не плюс, и разослал их по всей стране. Причина: сенатор в одной из своих речей недобрым словом помянул лихоимство нефтяных компаний. В тот предвыборный год все хантовские симпатии были на стороне техасского сенатора Линдона Джонсона, с которым, по словам газеты «Нью-Йорк тайме», его связывали «многолетние дружеские отношения».

Дружеские отношения эти в своей основе имели то обстоятельство, что Хант всеми своими потрохами — экономическими, политическими, психологическими даже — связан с Техасом. Этот перекати-поле, первую половину жизни скитавшийся по стране, в последние десятилетия не просто поселился в Техасе, осел там. Он пустил корни, сросся с ним, с его нравами, представляя собой ныне одно из наиболее техасских явлений Техаса.