Мистеры миллиарды

Джонсона без всяких Кеннеди, потому что наши пути различны». Вскоре Джонсон сделал ход конем. Он объявил, что не считает возможным выдвигать на пост вице-президента ни одного из членов своего правительства — они, дескать, нужны на своих местах (в то время Р. Кеннеди занимал еще пост министра юстиции). Новый глава «клана Кеннеди» понял намек, и ему не оставалось ничего иного, как проглотить горькую пилюлю. Впрочем, сделал он это, сохранив чувство достоинства. Появившись через несколько дней на заседании сената, он подошел к группе законодателей и с саркастической улыбкой громко, так, чтобы слышали все окружающие, сказал: «Я должен признаться, что, видя вас, испытываю благоговейный трепет. Ведь никто из вас не член правительства, и потому любой из вас может получить пост вице-президента».

Но так или иначе, а ему надлежало прокладывать собственный политический фарватер. И Р. Кеннеди приступил к этому незамедлительно. Он покинул правительство и, с большим искусством проведя нелегкую предвыборную кампанию, добился места сенатора от ключевого в политическом отношении центра страны— штата Нью-Йорк. Именно в этом штате, который издавна считается в Америке ступенью к Белому дому, подвизался уже несколько лет в роли его губернатора могущественный соперник Кеннеди, один из пяти братьев-миллиардеров, Нельсон Рокфеллер.

Следующим шагом было обретение самостоятельной политической позиции. При жизни брата сие для министра юстиции было не обязательно. Его дело было энергично проводить в жизнь политику, намечаемую президентом. При этом нередко на его долю приходились мероприятия, не очень популярные. От него требовалась не столько тонкость мысли, сколько твердость руки. Теперь же надлежало думать о приобретении благопристойного политического фасада.

Особенно выбирать в этом деле не приходилось. При жизни Джона между братьями было немало расхождений, различные, подчас противоположные оценки важных проблем и ситуаций не были редкостью. Сейчас же политическая целесообразность и прагматизм подсказывали только один возможный вариант — предстать перед избирателями в роли законного наследника и восприемника государственного курса Джона Кеннеди.

Из недели в неделю, из месяца в месяц Роберт Кеннеди действовал в этом направлении упорно и целеустремленно. Один за другим ближайшие советники покойного президента покидали правительство Джонсона и собирались вокруг сенатора ОТ Нью-Йорка. «Мозговой трест» трудился вовсю. Авторы лозунгов «Новые рубежи», составители знаменитых речей Джона Кеннеди, работали теперь на его брата. Осторожно, осмотрительно, с оглядкой на хозяина Белого дома, держащего пока в своих руках власть, но неуклонно шаг за шагом строился политический редут, которому предназначалось стать самостоятельным бастионом внутри демократической партии.

К предвыборной кампании 1968 года Кеннеди пришел с собственной политической платформой, которая во многих пунктах разнилась с политикой, осуществляемой правительством Джонсона. «Назад к Кеннеди», «Вперед с Кеннеди» — вот, пожалуй, два лозунга, к которым можно свести предвыборную деятельность семейного штаба, возглавленного в 1968 году зятем братьев Стивеном Смитом. Для такого случая этот ловкий бизнесмен, главноуправляющий нынешним семейным бизнесом, покинул на время стезю деловых операций и с головой окунулся в политические комбинации избирательной кампании.

И все-таки каковы же были политические позиции Роберта Кеннеди, побывавшего за годы своей бурной политической карьеры за многими политическими заборами, сотрясавшего воздух в комиссии Джозефа Маккарти, но язвительно и умно вскрывавшего бесперспективность авантюры во Вьетнаме; сопутствовавшего ястребам во время карибского кризиса, но развивавшего идеи о необходимости укрепления и развития советско-американских отношений; стяжавшего недовольство профсоюзов участием в гонениях на некоторые отряды организованного рабочего движения, но недвусмысленно выступившего в пользу программы гражданских прав негров?

Об истинных взглядах его знал разве что он сам. Тем не менее было бы, пожалуй, правильным сказать: позиции третьего из братьев Кеннеди, особенно в последний период деятельности, отражали идеи более трезво мыслящей фракции американской буржуазии. Она отнюдь не намеревается отказываться от амбиций и непомерных притязаний. Только, более опытная и осторожная, она нет-нет да и оглядывается вокруг, а оглянувшись, приближается подчас к пониманию необходимости ножки протягивать по одежке. «Политика — искусство возможного» — эту бисмарковскую формулу часто повторяли в кружке Кеннеди.

В этом, и прежде всего в этом, разгадка не столь уж таинственной, как сие пытаются изобразить мастера напустить туману, тайны гибели Роберта Кеннеди. Так же как и покойный брат, нелегким и извилистым путем пришел он в пору своей зрелости к мысли о необходимости политики более реалистической, амбиций, соответствующих амуниции. Ответом тех, кто в Америке упорно не желает с этим согласиться, были пули убийцы. Но к этому мы еще вернемся.