Мистическая история Донбасса

Последователи Христа неоднократно повторяют мысль о греховности физического мира и благости мира иного (трансцендентного, т. е. идеального), а также о своей принадлежности к этому иному миру: «Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир» (От Иоанна, 15, 19); «Они от мира, потому и говорят по-мирски, и мир слушает их. Мы от Бога: знающий Бога слушает нас; кто не от Бога, тот не слушает нас. Посему-то узнаем духа истины и духа заблуждения» (1-е Иоанна, 4, 5–6); «И плачущие, как не плачущие; И пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего» (1-е Коринфянам, 7, 30–31).

Учение Христа, как истинно шаманское, проникнуто эзотеризмом и иносказательностью. Многие из писаний Евангелия подчеркивают мысль об скрываемых идеях христианства, доступных лишь «духовным», «не от мира сего»: «И я не мог говорить с вами, братия, как с духовными, но как с плотскими, как с младенцами во Христе. Я питал вас молоком, а не твердою пищею, ибо вы были еще не в силах, да и теперь не в силах, потому что вы еще плотские» (1-е Коринфянам, 3, 1–3). Последовательным носителем эзотерического начала в Новом Завете выступает «возлюбленный ученик Христа», который удостаивался чести возлежать у него на груди — Иоанн Богослов. Именно он стал автором «Откровения» — красочного описания Страшного Суда, основанного на драматических переживаниях и видениях, сходных с шаманскими. Сравнивая откровения Иоанна с шаманскими рассказами, мы обнаружим множество сходных черт. К ним относятся и апокалиптические звери, «исполненные очей спереди и сзади», «море стеклянное, подобное кристаллу». Видения сопровождаются характерными для шаманских ритуалов симптомами: «И услышал я голос с неба, как шум от множества вод и как звук сильного грома; и услышал голос как бы гуслистов, играющих на гуслях своих» (Откровение, 14,2).

Еще сильнее мотив шаманских видений-откровений развит в мусульманстве — религии, хотя и самой молодой, но несколько более «приземленной» в сравнении с христианством. Ислам подчеркнуто неэзотеричен. В отличие от богочеловека Иисуса Христа, исламский пророк Мухаммед — смертный человек, один в ряду посланников Аллаха (вместе с тем же Исой), только в сравнении с пророками древности более великий, близкий Богу. То, что мусульманские пророки, как и пророки вообще, — обладают качествами шаманов, сомневаться не приходится. Об этом говорит хотя бы процесс возникновения откровений у Мухаммеда: текст Корана открывает ему ангел-малаик Джибрил во время ночных бдений Мухаммеда на горе Хира (возвышенное место как символ вершины мирового древа, то есть близкое к божественному миру). Впоследствии ангел Джибрил часто является пророку, выказывая тем характер шаманского духа-помощника. Как типичный шаман, Мухаммед проявляет черты будущего пророка еще в детстве, что обнаруживает в нем христианский монах Бахир. Мотив шаманской инициации звучит во фразе Корана: «Разве мы не раскрыли тебе твою грудь?» (94:1), трактуемую как указание на то, что однажды ангелы вынули из груди Мухаммеда сердце и очистили его. Совершенно шаманистически выглядит «ночное путешествие и вознесение» Мухаммеда — его путешествие в Иерусалим и на небеса верхом на мифическом животном Бурак. Во время этого мистического полета пророк увидел рай и ад, дерево, венчающее мир, встретился со своими предшественниками — пророками Ибрагимом, Мусой, Исой. Волшебный полет Мухаммеда в деталях сходен с путешествием камлающего шамана.

Мирадж — ночной полет пророка Мухаммеда на Бураке.