Мистические истории (из практики парапсихолога)

Надо отметить, что в этой постановке “Бури” режиссер нашел много оригинальных ходов. Например, действие пьесы происходило под огромным шатром, и зрители следили за происходящим не из зрительного зала, как обычно, а расположившись тут же, на сцене. Поэтому иногда казалось, что мы, зрители, не только смотрим, но и участвуем в спектакле. И еще приятно удивило то, что в средневековой шекспировской пьесе казанский режиссер нашел и талантливо выделил много параллелей с нынешним временем. Это сделало героев пьесы узнаваемыми и современными. Но… Если б не это страшное “но”, я уверен, не было бы никаких трагедий.

Для начала давайте совершим путешествие к истокам пьесы, чего ни режиссер, ни актеры, увы, не сделали.

Так вот “Буря” – последнее произведение Шекспира (лебединая песня зрелого мастера), написана им примерно в 1611 году. У главного героя пьесы, волшебника Просперо, два реальных прототипа – Фрэнсис Бэкон, самый известный маг и алхимик того времени, и не менее титулованный ученый-астролог Джон Ди.

Кстати, и Бэкон, и Ди много помогали Шекспиру, неоднократно консультировали его пьесы и, несомненно, оказали влияние на его творчество. Благодаря им в пьесах Шекспира нет ни единой магической неточности. И если в тексте сказано “волшебный плащ” – тогда он, этот плащ, должен быть обязательно волшебным, то есть украшен мистическими пантаклями, талисманами (в казанской же трактовке плащ этот был обыкновенной накидкой не первой свежести). Или “магические книги”, которыми шекспировский Просперо дорожит более всего и бережет их как зеницу ока, но казанский Просперо обращается с этими книгами, словно с макулатурой…

И таких вот неточностей я насчитал более двадцати.

Кстати, фатальному удару были подвержены не только актеры и режиссер, но и зрители, так как они восседали на сцене и являлись невольными участниками действия. Хотя можно было бы легко обезопасить и зрителей, и артистов. Для этого вполне достаточно по куполу шатра прошить охранные амулеты. Всё это не только не будет идти вразрез с современной трактовкой “Бури”, но и украсит постановку, сделает спектакль более зрелищным и динамичным.

По просьбе директора театра я на следующий же день после премьеры встретился с режиссером и рассказал ему подробно, что необходимо срочно изменить. Вернее, даже не изменить, а чем дополнить постановку.

К моему удивлению, режиссер выслушал меня довольно-таки скептически (неужели не надоело страдать самому от своего заблуждения и видеть страдания актеров?). И, как вы, наверное, уже догадались, он не сделал никаких выводов, а жаль!

И началось…

Режиссер, показывая неуемные амбиции, в пух и прах разругался с дирекцией челябинского театра, уволился и уехал. Актеров продолжали преследовать трагедии, болезни и неудачи. И однажды во время подготовки “Бури” к представлению прямо на сцене погиб молодой мужчина из постановочной группы (взялся за оголенный провод под напряжением).

В итоге спектакль просуществовал примерно полгода и почил в бозе, а казанская труппа распалась сама собой и разъехалась по разным городам и весям России.

* * *

Совсем недавно я вычитал, что через несколько лет после смерти Шекспира актеры придворного английского театра решили сыграть последнюю пьесу драматурга. Но они не учли многих особенностей “Бури” и второпях пренебрегли некоторыми авторскими мистическими деталями. Ну а закончилось всё, как вы уже догадались, трагически. В ночь перед представлением весь реквизит и импровизированная сцена театра сгорели. Сгорели дотла. Актеры поняли, что дух покойного драматурга противится такой трактовке пьесы, и от дальнейшей постановки “Бури” было решено отказаться.

Путешествие в Мир Иной

Зачем живу?..

Как глупо, как ненужно жизнь проходит,

С какими-то заботами пустыми, с каким-то отвращеньем ко всему…

Как, впрочем, сотни тысяч жизней!

Что я искал? Что я хотел понять за эти годы?

Что нашел? Что понял?

Что я такой же, как и все – лишь смертный!

И не добившись ничего, уйду из жизни,

И обо мне не долго будут помнить,

Потом умрут и те, кто помнил обо мне,

Потом меня забудут…

Значит, все напрасно?

(Я слышал, говорили: «жизнь – есть счастье!»,

Но разве это так, коль жизнь напрасна?)

А, собственно, какая это чушь: напрасно-ненапрасно…

Если так, то все напрасно – люди, звезды, воздух…

И ничему существовать не надо,

Ведь обо всем забудешь,