Мистический андеграунд

– Капитанами их назвал Адмирал, и вот почему. Они поили и кормили его, а под этим предлогом пытались и вовсе зажить рядом с ним, чтобы общаться и свои капитанские проблемы обсасывать, потому что ничего другого они не могут. Но Адмирал поступал с ними сурово. Он давал им звание капитана и говорил: "Раз я тебя капитаном пожаловал, то катись отсюдова в жизнь оправдывать свое звание!"

– Странные отношения между учителем и учениками, – заметил я.

Гиацинта сняла с себя плотный свитер и осталась в джинсах и черной рубахе. Она стала изящной походкой прохаживаться по кухне, вводя меня в соблазн.

– Для Москвы это не странно, – продолжила она. – Обычная смена ролей, когда любой зажравшийся неофит, побыв у Али в учениках пару месяцев, называет себя учителем, а Али – своим учеником. Причем они могут быть настолько мало знакомы, что учитель не пускает его к себе на порог или вышвыривает отовсюду, где тот появляется. Это вышвыривание, кстати, тоже является прецедентом кривозеркального ученичества.

Но Джи с молодости был особой фигурой, возвышавшейся над всеми. У него всегда было много учеников, которые злобно разучивались от того, чему он их научал. Многие московские шизоиды прошли обучение у Джи, а теперь ушли в пьянку, распад и прочее. Но благодаря тонкости, которую проявлял Джи, уча их, а также личной ненависти к нему они отходили от своей шизоидности и становились нормальными.

Джи был беспощаден. Его деятельность и все его бытие были направлены на то, чтобы проявить всю бессмысленность людей и всего, что связано с ними, а также проявляется через них. Он мог выслушать какой-нибудь тончайший комментарий известного эзотерического труда, а потом пересказать его пришедшему неофиту, но так при этом все глупейше исказить, причем безо всякой нарочитости, а очень естественным образом, что превращал все в полный бред и оголтелость. Или мог так похвалить дамский наряд, который шился два месяца, что чувствовалась полная издевка надо всем, в том числе и над самим собой, и над своей похвалой. Но издевка проистекала из каких-то глубинных, не зависящих от Джи пластов. Джи всегда был персона нон грата.

Я завороженно слушал Гиацинту, а она продолжала:

– Я не говорю уже об ажитации и аттракции, которую Джи вызывал у шизоидных, да и у всяких, московских дам. Да оно и понятно, потому что стереотипы людей, попадавших в эти круги, были хорошо знакомы, и чего ожидать от них – было хорошо известно, как и то, во что они разовьются. Там собирались Мам-леев, Лорик, Синицкий и известные эзотерики. А Джи был невероятно таинственной фигурой в полумаске, абсолютно ненавистной своей бесполезностью – в их восприятии.

Иногда Джи приходил в гости с каким-нибудь новым учеником, узость, ущербность и идиотичность которого были ясны с первого взгляда, и громко рассказывал ему суфийскую притчу с намеком на присутствующих лиц. Все тихо ненавидели Джи, за то что целый вечер им приходилось тратить на выслушивание и разбор этой ужасающей истории, на этот замаскированный бред.

Но в то же время Джи был мудр, и привлекателен, и ослепительно красив.

А бесполезен Джи для обычной жизни потому, что находится на высшей ступени фаллицизма.

– Что это значит? – заинтересовался я.

– В необозримой Вселенной находится совершенно иной Космос Адамов, – сказала Гиацинта, – который не нуждается в женском начале. Но однажды от Адама, возлюбленного творения Господа, созданного Им по образу и подобию Своему, поступил запрос на женское начало. Для этого на Земле были сотворены мужчина и женщина, и дана им была возможность полного слияния. Но реальное слияние мужского и женского начал может произойти только при Алхимической Свадьбе, которая совершается на глубине душ. Тогда рождается в глубокой тайне Небесный Андрогин. Но чтобы получить Алхимическое Золото, надо пройти еще три стадии: Нигредо, Альбедо и Рубедо. А если реакция пойдет хоть чуть-чуть неправильно – тогда в конце концов вместо Золота получается Новый Свинец-ужасная субстанция. Это как раз то, что произошло с Адмиралом.

– Не могу понять, чем тебе так не нравится Джи.

– То, что излучается от него, раздавливает все мое существо, и я не могу выносить этого, – и Гиацинта в упор посмотрела на меня черными расширенными глазами. – Ну, хватит об этом, лучше я тебе расскажу суфийскую историю – про одного дикого хохла, с которым Владимир Иванович служил в армии. Помнишь ли Владимира Ивановича? Ты еще из его сапога выпил бутылку вина на день пятидесятилетия Джи в моем доме.

– Это он сам пил из своего сапога, в чью-то честь, – возмутился я приколом Гиацинты.