Мистическое кольцо символистов

– Пока еще нет. Я думаю, снять комнату где-нибудь на окраине, чтобы случайно не встретить тетиных знакомых.

– Тогда на Оленьей улице, в гостинице «Париж», – быстро сказала Лили. – Завтра, в половине пятого вечера. Я приду пораньше и сниму номер. Затем придешь ты. А к пяти пусть подходит твой Лев.

– Боже, Лили, как я тебя люблю!

Теперь уже Долли обняла подругу и закружила по комнате. Вдруг остановилась и пристально взглянула ей в лицо.

– Отчего ты такая бледная, Лили? Боже, у тебя расширены зрачки!

– Долли, Долли, ты все такая же пугливая трусишка! – рассмеялась подруга. – Должно быть, подумала, что я принимаю кокаин? Да нет же, дурочка! Я просто стараюсь выглядеть богемной. Пью слабый раствор уксуса для бледности кожи и капаю в глаза белладонну. Что ты на меня так смотришь?

– Не страшно тебе?

– Это ничего, мне даже нравится. Ну, пойдем, я тебя провожу. И посажу на извозчика.

– Не стоит, Лили. Тут рядом, я сама дойду.

– Даже не вздумай упрямиться – ночью одной ходить по улицам опасно.

Лили поцеловала Долли в щечку и закончила:

– Особенно таким милашкам, как ты.

Спустившись по лестнице, вышли на улицу. Перед гостиницей дежурил холеный рысак с пригожим молодцем на козлах, и девушки направились к пролетке.

– Сколько возьмешь до Варварки? – строго осведомилась Лили, быстро освоившаяся в московских реалиях.

– Полтора целковых, – прикинув в уме, откликнулся извозчик.

– Что-то ты, братец мой, много хочешь, – с купеческими интонациями, особенно забавными при легком британском акценте, недовольно поморщилась Лили. – Тут идти всего ничего.

– Ну так и иди себе на здоровье, – усмехнулся нахальный возница.

Помолчал, подумал и махнул рукой:

– Ладноть, садись за рупь!

Долли расцеловалась с подругой, простилась, проводив глазами в гостиничное фойе, и совсем уже было собралась забраться в пролетку, как вдруг заметила Льва.

Сильно ссутулившись и наклонив голову вперед, торопливой походкой шел Тихомиров от дома Амалии Коган вниз по Никольской, в противоположную от «Метрополя» сторону.

Долли остолбенела – меньше всего она ожидала увидеть Льва здесь и сейчас.

– Ну же, барыня, едете, али передумали? – окликнул возница, и Долли стряхнула с себя нахлынувшее оцепенение.

Усевшись на мягкие подушки пролетки, коснулась плеча извозчика и взмолилась:

– Голубчик, послушайте! Разворачивайтесь и трогайте за тем господином.

– Это еще зачем? – удивился мужик. – Сговаривались ведь на Варварку.

– Я еще целковый заплачу, – пообещала Долли, вглядываясь в освещенную фонарями улицу и не находя знакомого силуэта.

– Да где ж ваш господин-то? Чтой-то не вижу, – завертел головой молодец. – Не иначе, как в подворотне скрымшись. Тут, слышь-ка, много проходных дворов.

– Хорошо, поезжайте на Варварку, – устало распорядилась Долли, откинувшись на спинку сиденья и прикрыв глаза. О том, зачем Лев соврал, будто не знает Амалии и для чего к ней ходил, старалась не думать.

Качнувшись на рессорах, коляска мягко тронулась, и толстые резиновые шины с осенним звуком зашуршали по мостовой.

У тетушки Долли ждали. Свет не гасили, спать не ложились. Услышав шум подъехавшего экипажа, графиня Святополк-Червинская выбежала на улицу и, стоя перед воротами и кутаясь в шаль, запричитала:

– А мы уже думали, что тебя, душа моя, убили-ограбили! Разве же можно так поздно по городу ездить? Олечка, отчего не телефонировала?

– Зачем бы я стала телефонировать? Вот она я, приехала. Кто меня убьет? – разглядывая толпящуюся за спиной Екатерины Францевны свиту из встревоженных оккультистов, откликнулась Долли. В толпе она разглядела теософку Минцлову, но особенно не удивилась. Насколько успела заметить, Анна Рудольфовна любила подолгу гостить у тетушки.

– А вот этот самый разбойник и убьет, – горячилась графиня, кивая на пролетку. – Вон, какая каторжная физиономия!

Получавший оплату молодец криво усмехнулся в усы и с вызовом заметил:

– Э-э, барыня, за разбойника надо бы добавить.

– Езжай, езжай, голубчик, пока околоточного не кликнула! – сверкнула глазами тетка. Подхватила Долли под локоток и повела по аллее в дом, предоставив дворецкому запирать калитку.

– Что-то ты бледная, душа моя, – при свете звезд пристально взглянула на племянницу графиня. – Мы с Анной Рудольфовной думали спиритический сеанс устроить. Сегодня в ночь годовщина смерти графа. Но если ты не здорова, тогда – конечно. Иди, отдыхай. Завтра утром с духом графа повидаемся.

– Да, я лучше прилягу, – чуть слышно откликнулась Долли. – Голова что-то кружится.

– Господи! Совсем с лица спала. Иди, иди, дух графа не обидится. До завтра подождет.

Долли поднялась к себе в комнату и без сил опустилась на кровать. Легла, укрывшись пледом, но, как ни старалась, уснуть не могла. Стоило смежить веки, как перед ее мысленным взором тут же всплывал образ Льва, сжимающего в объятиях прижавшуюся к нему «мадемуазель Витроль».