Мистическое кольцо символистов

Захлопнув за собой дверь редакции, следователь сыскной полиции неспешно двинулся вниз по ступеням занимаемого «Скорпионом» крыла гостиницы, размышляя над странным совпадением и находя его отнюдь не случайным. Эту загадку еще предстояло разгадать, но вернуться к ней сыщик Чурилин думал несколько позже. Пока же требовалось немедленно навестить Амалию Коган и узнать, для чего ей понадобилась заспиртованная голова неизвестного террориста.

Москва, наши дни

Выйдя из флигеля следом за Верой Донатовной, я снова удивилась невероятной красоте высящегося рядом особняка. Еще вчера вечером, проходя по пролегающей через газон дорожке, я во все глаза смотрела на фонтан со скульптурой прекрасной девы, подсвеченной шаром в ее вытянутой чугунной руке. Снаружи дом выглядел довольно строго, но все равно изящно и утонченно, стиль постройки я определила как неогрек. Главный корпус имел сдвинутый влево парадный вход, к которому мы и направились. Поднялись по ступеням крыльца, приблизившись к высоким, из молочного стекла и светлого дерева, двустворчатым дверям. Прижимая к груди массивную старинную книгу, соседка стала рыться в карманах. Мне стало любопытно, и я спросила:

– Что за книга, Вера Донатовна?

– А, понятия не имею, – отмахнулась старушка. – У Виктора в портфеле нашла, когда бутерброды убирала. Достала – смотрю, совсем ветхая. Такую вещь надо хранить в сухом прохладном помещении, иначе рассыплется в прах. Я предложила отнести в архив, Витюша одобрил.

Вера Донатовна извлекла из кармана широкой юбки увесистую связку ключей и, выбрав самый длинный, отперла замок. Мы вошли в просторное фойе, и от открывшейся красоты у меня захватило дух. Пол был выложен искусной мозаикой, стены и колонны из малахита и яшмы украшали барельефы тонкой работы, а вверх, из фойе на первый этаж, вела широкая мраморная лестница с резными перилами. Проходы справа и слева от лестницы были выложены изящной метлахской плиткой, и даже светильники – бронзовые грифоны с печальными женскими лицами, казались произведениями искусства.

Тонкая роспись потолка поражала воображение, и я очень рассчитывала рассмотреть потолок получше, когда поднимусь по лестнице вверх, но Вера Донатовна пробежала мимо мраморных ступеней и устремилась в конец фойе, увлекая меня за собой.

– Как здесь красиво! – вырвалось у меня.

– Да, Сонечка, красиво. И очень много детей.

В голосе заведующей Домом культуры прозвучало что-то такое, что заставило меня спросить:

– Вера Донатовна, вы любите детей?

– Не сказала бы, что люблю, но по роду деятельности приходится терпеть.

Мы миновали парадную лестницу, и в самом конце помещения я увидела низкую дверку. Заведующая снова извлекла из кармана гремящую связку, выбрала нужный ключ и отперла дверь. Нащупав на стене выключатель, щелкнула клавишей, и яркий свет залил крутой спуск вниз. Лестница оказалась вовсе не такой шикарной, как предыдущая. Вера Донатовна подобрала юбки и бойко зацокала сандалиями по гранитным ступеням. Я застучала каблуками следом за ней. Спускаясь по лестнице, старушка говорила:

– Дом, как ты сама видишь, не только красивый, но и продуман до мелочей. Еще на стадии строительства – а это, на минуточку, девятьсот первый год, – была заложена система вентиляции и кондиционирования воздуха. Зимой сквозь комнаты прогонялся теплый воздух, а летом – холодный. Для охлаждения воздуха вот здесь, в подвале, специально на зиму запасался лед. В этом доме до революции жил владелец кинофабрики Герман фон Бекк, и бывший ледник теперь забит сотней километров отснятой пленки. Твоя задача, Сонечка, отсмотреть все ленты, разложить по коробкам, подписать и систематизировать разложенное.

Вот уж воистину, никогда не знаешь, куда занесет тебя судьба! Только сейчас я поняла, что нахожусь в доме Германа фон Бекка! Того самого фон Бекка, которому в учебниках по киноведению посвящено столько глав! Ему и Донату Ветрову. Бывает же такое! Я как раз мечтала о работе в архиве со старыми кинопленками. А тут – не просто пленки, а работы фон Бекка и Ветрова! Должно быть, я вчера была очень уставшая, если не поняла, кто такая Вера Донатовна.

У меня даже дух перехватило от восторга, но Вера Донатовна не заметила охватившего меня трепета. Она деловито прошла по гранитным плитам пола вдоль оштукатуренных стен и ряда невысоких дверей, подошла к двери в ледник, оказавшейся железной, открыла навесной замок, прошла в помещение, и я, шагнув следом, вдохнула химический запах старой пленки и вздрогнула от неожиданности, ибо представить себе подобное варварство было никак невозможно. Пленка, о которой рассказывала Вера Донатовна и перед которой я заранее благоговела, валялась прямо на полу, змеясь, перепутываясь, толстым слоем покрывая пол. Старуха освободила руки, положив готовую вот-вот рассыпаться книгу на стеллаж, затем нагнулась и выдернула из целлулоидной кучи одну из лент.