Мистификаторы

– Твой карантин, правда, на время? Значит, все наверстаем в следующее свидание – меня обещали чаще ставить на афинский рейс. Так как же ты придумал меня развлекать? Только прошу где-нибудь подальше от чавкающих, глазеющих и приставучих людей…

– Тогда взберемся на Парнас? – пришла идея бывалому туристу.

– Что такое Парнас?

– Это гора в центре Греции. Между прочим, в мифах указывается как обиталище Аполлона и муз, поэтический рай.

– Ой, Нико! И мы их увидим?

– Если повезет. Но Грецию увидим почти всю.

– Тогда к черту отель, сразу двигаем туда. Я трепещу заранее…

Спустя два дня, воскресным утром Элисон проснулась в широкой кровати гостиничного номера в объятьях Макса. Они улыбнулись друг другу и не спеша совершили акт любви. После чего разомлевшая девушка стукнула кулачком по лбу милого дружка:

– Лжец паршивый! Так меня заморочить… Признавайся, зачем ты выдумал этот сифилис?

– Я хотел оградить тебя, Элли – от себя, – сказал Макс с настойчивой подсказкой Николаса. – Но там, на Парнасе, ощутил такой восторг, – добавил Макс по собственной инициативе, – такое родство именно с тобой…

– Да, Нико, да…

– И еще я понял, что не могу тебе врать. Совершенно.

– Тогда признавайся, что там творится, на этом острове? Только не заливай опять про школу и дебильных учеников.

– Да, Элли, ты нашла правильное слово: творится. Но вот что – я и сам пока не понимаю. Творец же всего – богач Кончис. Недавно я гостил у него на вилле, всего два дня, но впечатлений набрался на год.

– Например?

– Да вот сидим мы с ним вечером на веранде, пьем чай: вдруг в лесу звуки рога и кто-то ломится через кусты… Смотрим, голая бабенка, а за ней козлоподобный мужик с готовым членом… Во-вот завалит ее, но им навстречу – богиня охоты с луком: р-раз – и сатир падает со стрелой в груди, целомудрие девы спасено. И все исчезают. Прямо Версаль времен Людовика 14-го!

– Ни фига себе! А что дальше?

– Ничего. Продолжаем пить чай и беседовать об искусстве.

– А еще?

– Или вот: стал он меня уверять, что души умерших живы и могут во плоти являться к своим близким – если те их все еще любят. Я вежливо сомневаюсь, вдруг со стороны моря к нам заходит девушка, одетая по моде 50-х годов – этакая Марлен Дитрих. А Кончис мне говорит: познакомьтесь, это моя невеста… Притом, что его невеста умерла как раз в 50-х годах. Каково?

– Но все это было подстроено?

– Конечно. Только с какой целью? Ведь кроме меня там никого не было. Понимаешь: ни-ко-го!

– Может, все это снималось скрытой камерой? А потом тебя будут показывать миру в роли недоумевающего идиота?

– Слишком мелко для Кончиса. Тут что-то другое, и мне очень хочется понять: что?

– Да-а. Вот морочит, так морочит. Но мне все же непонятно: для чего дурил меня ты, с сифилисом? От Кончиса своего манеру перенял?

В этот напряженный момент Николас спонтанно оттеснил Макса в сторону.

– Похоже что так, Элисон.

– Эта девушка красивая? – стала прозревать Элис. – Ты был с ней наедине?

– Не бери в голову, Элли. Она малая часть этого спектакля.

– А то я тебя не знаю. Для тебя – большая!

– Она совсем не похожа на современных девушек. В ней мало плотского.

– Уж ты постараешься отыскать. Оживить эту мумию…

– Элисон, не смеши меня…

– Что-что?!

– Ты права, Элисон. Надо быть честным. Она мне очень нравится. Познакомься я с ней завтра, то сказал бы: гуляй, я люблю Элис. Но это случилось неделю назад, до твоего звонка. И по возвращению на остров мы неизбежно встретимся…

– Люблю Элис… – горько произнесла рухнувшая с вершины счастья девушка. – Ты меня любишь, пока не подвернется кто-нибудь посимпатичней. Вот и подвернулась…

– Я понимаю, что запутался…

– Ни слова больше! – сказала Элисон, резко вставая с постели и надевая пеньюар. После чего прошла на лоджию. Николас тоже встал, оделся и, подойдя к девушке, приобнял за талию.

– На хер иди! На хер! – гневно высвободилась она. Николас отошел на пару шагов, помолчал и (в том числе под давлением Макса) вновь заговорил – медленно, веско:

– Когда я ехал на встречу с тобой, думал, что буду сдержан и плавно завершу наш роман. Не получилось. И не могло получиться, потому что чувствую: наш союз неискореним. Никакие прочие мои или твои увлечения поколебать его не смогут.

Элисон выслушала его, глядя в пол, но вот подняла голову:

– Хорошо. Если так, завтра я уволюсь. У меня кое-что отложено, да и ты теперь не нищий. Поедем на твой остров и купим домик. Выдержишь эту тяжкую ношу – жить с той, которая тебя любит?

– Вот опять, Элисон, ты мчишь наскоком… – вяло отреагировал Николас.

– Да или нет? – жестко спросила Элис. – Вижу, что нет.

– Просто потому… – начал новую бодягу Эрфе, но Элли выскочила с лоджии и стала пытаться открыть дверь номера. Николас подбежал, оттащил ее к постели, повалил и попытался зацеловать…

– ПУСТИ! – во весь голос закричала Элис.

– Элли, ради бога…

– НЕНАВИЖУ! ПРОЧЬ!

И бурно зарыдала. Из соседнего номера стали стучать в стенку: «Вы что там, взбесились?»