Мистика

-  Я еще пробуду здесь весь завтрашний день, - успокоила я ее, - помогу ей освоиться.  А потом…  я не знаю – в курсе вы или нет, но Саша Голубев просил у нее разрешения пожить в старом доме со своей семьей – женой и дочерью, они как раз возвратились из какой-то поездки. Вся семья любит рыбалку.. Мария Львовна согласилась, они хорошо общаются и человек он спокойный и очень надежный – бабушка будет присмотрена недели две, а потом увидим.  Во всяком случае, за это время она совсем освоится и привыкнет.  И несколько дней у нее в доме поживет Светлана – наш ландшафтник, будут  работы… не переживайте, Оля.

-  Я особо не переживаю, но все равно постараюсь справиться побыстрее, - приобняла меня Ольга за плечи.  А Беркутов, прощаясь,  поцеловал руку.   Я не ожидала этого и просто  кивнула, беспомощно взглянув на Ольгу.  Она улыбалась, отворачиваясь и уходя к машине.  За ней шел отец и нес сумку с  вещами.  Уехали…

-  Достойный мужчина, - заметил Антон Иванович.

-  Да, - согласилась я, - верный.

-  Для вас это самое главное мужское качество? – нейтрально поинтересовался он.

   Мы разговорились, немного поспорили, я слушала его, говорила сама.  Выболтала нашу с Олегом историю, и мы обсудили и ее тоже.  Потом ко мне подошел Марк, а за ним и вся бригада – ребята прощались, усаживались в микроавтобус, который подошел к этому времени.  Городок на горе оставили нетронутым, за исключением стола – там еще пару дней будет жить другая бригада, работая с ладшафтом.  Все было продумано, все сделано – даже убраны продукты со стола, черный пакет с одноразовой посудой и другими отходами уносили…

-  Алена, - обратился ко мне Антон Иванович, когда мы с Сашей полностью закончили уборку: - Покажите мне место ночлега, пожалуйста.

-  В старом доме, если вас это устроит.  В одной комнате Саша  Голубев, а в другой – вы.  А я  с Марией Львовной в новом.  Можно  разжечь камин, ей будет приятно… наверное, - засомневалась вдруг я.  Бабушка устала после длинного и суетного дня и  эмоций, которых сегодня было в избытке.  Да еще и немного выпила.

-  Сделайте обязательно, - посоветовал полковник, - это будет замечательным завершением дня.  Я видел - там удобное кресло  и маленький музыкальный центр, - посмотрел он на меня с вопросом.

-  Это Ольга, я тогда еще не знала, что она планирует пожить здесь и сама удивилась  – зачем бабушке центр? - улыбалась я, - тогда помогите мне с дровами.  А то Саша ушел помыться перед сном к луже – так мы называем пруд, - кивнула я вниз, на большую, относительно чистую лужу  рядом с баней.

   Голубев не поддержал нас с идеей вечерних посиделок –  очень рано встал утром, выпил лишнего и сейчас просто смертельно хотел спать.  Поэтому  вечер заканчивался ожидаемо – в кресле напротив камина сидела притихшая баба Маня, а мы с Антоном Ивановичем – напротив, на диване.  И я рассказывала ему о Ване…

   Рассказ затянулся – я немного поплакала, само собой.  Потом  и баба Маня добавила от себя – рассказала о прошлых появлениях Вани.  Я сбегала и принесла толстую газету, в которую был вложен его портрет.  Мужчина всматривался в рисунок, очень внимательно изучая его.

-  Что, Антон Иванович? –  насторожено выдохнула я.

-  Физиогномику раньше называли наукой, теперь многие ученые отрицают это, добавляя приставку «лже».  И я не думаю, что по чертам и выражению лица  можно составить психологический портрет человека -  они  могут быть обусловлены физиологическим строением, и  еще большое значение будет иметь мой личный опыт.  Например, такие  носогубные складочки, по моему мнению, указывают на характер суровый, решительный и бескомпромиссный, даже тяжелый…

-  Нет, - тихо возразила я, - но с решительным я, пожалуй, соглашусь. В остальном же…

-  А  гусиные лапки от внешних уголков глаз указывают на то, что он любит улыбаться, - согласно кивнув, продолжил полковник.

-  Или привык щуриться,  глядя в прорезь танковой амбразуры, - подхватила я тихим сдавленным голосом, -  у Т-34  было очень тесное внутрибашенное пространство.  Места для командира не хватало, поэтому он совмещал обязанности наводчика и командира, соответственно.  Очень тесно… - совсем задохнулась я словами, -  но он и улыбаться любит, тут вы правы.

-  То есть,  не так уж я и обманулся, - вернул он мне портрет Вани.  Я смотрела на рисунок, буквально вбирая в себя  глазами  чуть опущенные уголки губ,  усталые глаза, складочки эти у носа… любовалась и улыбалась сквозь слезы.  Извинилась:

-   У кого как, а я плачу по поводу и без, - накрыла я ладонями свой живот, затаенно прислушиваясь к  непонятно еще чему.   Захотелось сменить тему и уже, наконец,  успокоиться.  И я спросила у совсем притихшей старушки:

-  Мария Львовна, вы не устали?  Спать еще не хотите?

-  Давно уже сижу и сплю.  Пойду… - поднялась она и ушла в новую спальню.  А я придерживалась своего плана – сменить тему:

-  А что вы можете сказать про Настю?  Как объясните ее поступок?