Мистики, розенкрейцеры, тамплиеры в Советской России

заслуживает самого пристального внимания на рубеже наступающего третьего

тысячелетия нашей эры. К нему, к этому опыту неизменно обращались члены тайных

мистических обществ и орденов, надеясь найти пути совершенствования, освобождения

своего духовного “я” или методы восстановления того, что мы сейчас осторожно именуем

“памятью прежних воплощений”.

Стоит сказать, что одновременно предпринимались и другие попытки, направленные в

сторону овладения и подчинения стихийных сил, “элементалей”, которые на самом деле

были не сущностями, а всего только проявлениями сил высшего космического порядка,

самой структуры космоса. Надо ли пояснять, почему такие попытки изначально были

обречены на провал?

Но дело заключалось, по-видимому, не только в изначальной ошибке несоответствия

выдвигаемых претензий к реальности. “Путь мага”, на который вступал человек,

увлеченный миражем власти и ослепленный первыми мелкими успехами, всякий раз

оказывался ловушкой для личности, отказывавшейся от права первородства за

чечевичную похлебку призрачного благополучия. Его ожидало не просто разочарование:

человек вступал на недолжный путь зависимости от сторонних сил, на путь разрушения

своего истинного “я”, не защищенного категориями долга, чести, воли и, конечно же,

любви, которая только одна способна соединять людей, миры и молекулы воедино.

Впрочем, эта ситуация давно разрешена в судьбе Фауста. Двойственный образ Фауста,

ставшего в какой-то мере символом “европейской души” или “европейского сознания”,

как мне кажется, не был до конца понят не только современниками И.-В.Гёте, но даже им

самим. Ведь Фауст потерпел поражение не потому, что страстная тяга к знанию заставила

его продать свою бессмертную душу мелкому бесу, а потому, что он сошел с

единственного пути, открытого духовной сущности человека - пути личной работы,

личного преодоления препятствий, личного познания добра и зла путем проб и ошибок,

которые не только несут в себе знание, но способствуют развитию и преображению

человека. Он пал потому, что хотел не служить, а только пользоваться, отдавая за то свое

бессмертие, то есть возможность дальнейшей эволюции заключенной в нем духовной

монады, которая может развиваться и раскрываться лишь в физическом теле,

используемом ею в качестве инструмента познания и преображения окружающего мира.

Именно монада рождает в человеке неодолимую страсть к познанию и к активной

деятельности, столь отличающие его от всего животного царства, - качество, которое в

конечном счете приводит к осознанию личностью (монадой) неслучайности своего

существования как одной из действующих созидательных сил мироздания.

Начиная с этого момента, воплощенная монада смотрит на себя уже не как на “центр

мироздания”, не как на бесцельный феномен сочетания молекул, а как на структурную

часть единого универсума, предполагающую активное служение этому целому в

сознательной, упорядочивающей его форме.

Другими словами, на определенной ступени познания и самоосознания человек из

“твари” превращается в со-трудника и соработника Творца.

Мистицизм всегда опирался на два основополагающих принципа: духовности,

проницающей все сущее, и эволюции, предполагающей саморазвитие “идеи”, которая

преодолевает косность заключающей ее “материи”. Мне могут возразить, что ничего

подобного в древних и современных мистических учениях нет, что мистики постоянно

говорят о различных иерархиях духов, весьма напоминающих бесплотные воинства

различных религий, о чудесах, нисхождении духов на землю, об их взаимоотношениях с

людьми… Все это так. Но ведь это - только слова и образы, призванные воздействовать на

воображение неискушенных читателей и слушателей; образы, за которыми мы можем

разглядеть реалии мироздания, как его угадывает современная наука с ее теорией

“Большого взрыва” и “расширяющейся вселенной”, что, в свою очередь, предполагает

неоднократность подобных “пульсаций”… И в этом случае мы не найдем никаких

серьезных расхождений между утверждениями науки и мистики, речь может идти лишь о

способах выражения и терминологии, а также о выводах, которые делают представители

той и другой.

Действительно, мы знаем, что за пределами нашей Вселенной должны существовать

иные вселенные (“космосы” мистиков); что развитие жизни на Земле прошло стадию

“косности” неорганических форм - от минералов к первым “растениям” и далее к

животным, восходя все выше и выше по мере организации и сложности. И если мы не

можем с достоверностью говорить о мире минералов (впрочем, в кристаллах уже отмечен

обмен веществ, т.е. безусловные признаки “жизни”), то уже в растительном мире мы

обнаруживаем существование “ауры”, которая указывает на наличие, кроме физического,

еще и астрального тела, соответствующего понятию “души” - возможно, первого

проявления духовной сущности (монады).

Если же признать (а иного выхода нет), что “зарождение” духовных монад происходило

в момент “Большого взрыва”, то каждая из них должна была пройти свой путь до человека

через неорганический и органический миры - с большим или меньшим успехом, с