Мистицизм

Обретение душой нового видения, как правило, случается неожиданно, и при этом она ясно осознает, что оно приходит извне, а не изнутри. В результате создается впечатление, что это переживание имеет сверхъестественную природу. Типичным примером в данном случае является, конечно, св. Павел — достаточно вспомнить о том, что его внезапно ослепил свет и он пережил экстаз, за которым последовало полное преображение жизни. Между тем, изучив свидетельства мистиков, которые оставили после себя подробные описания своего состояния до обращения, мы увидим, что это — внезапное на первый взгляд — переживание на самом деле является результатом долгого периода беспокойства, неопределенности и душевных потрясений. Глубинное естество человека ищет выход из темницы, и его пробуждение представляет собою удавшийся наконец побег из нее после многочисленных безуспешных попыток обрести свободу. Темперамент человека, его окружение, смутное, но неотступное ощущение присутствия сверхчувственной реальности, которую не удается найти и в то же время невозможно забыть, — все это «готовит» человека к обращению.[384]

И вот после долгих лет созревания подсознательная интуиция достигает поверхности сознания, и глаза открываются новому свету — знаменательно, что реальное видение ослепительного сияния неизменно сопутствует духовному преображению. Когда оно случается, становится незначительным все, что было присуще прошлой жизни: бури и потрясения, неясные стремления и колебания. В лучах такого внезапного прозрения "все вещи кажутся сотворенными вновь". С этого переживания и начинается формирование мистического мировоззрения. Такого рода обращение имеет, по словам де Санктиса, три отличительные особенности: ощущение освобождения и победы, убежденность в близости Бога и чувство огромной любви к Нему.[385] Его можно описать как внезапное, сильное и радостное восприятие божественной природы вселенной, небесной красоты и блеска той жизни, которую внезапно обрела душа. "Внезапно моему внутреннему видению, — свидетельствует французская созерцательница Люси-Кристина, повествуя о начале своей мистической жизни, — открылись слова "Только Бог". Это переживание было одновременно Светом, Влечением и Силой. Свет показал мне, что в этом мире я могу принадлежать лишь Богу, и только тогда я по-настоящему поняла это. Влечение подчинило и усладило мое сердце. Сила же вдохнула в меня великую решимость и даровала возможность закончить начатое".[386]

Приведу для сравнения несколько примеров подобных мистических обращений, цитируя, по мере возможности, подлинные свидетельства тех, кто прошел через это переживание, а если таких свидетельств не осталось, то ближайшие аутентичные пересказы. Рассматривая совокупность всех таких примеров, можно будет проследить присущие им общие черты, в которых явственно проступают и общие закономерности подобных переживаний.

Среди выбранных мною примеров первым по хронологии и, возможно, по значимости следует рассмотреть случай, происшедший с великим поэтом и бесконечно влюбленным в Абсолют созерцателем св. Франциском Ассизским. Поскольку св. Франциск прожил недолгую жизнь и написал очень мало, а вся его биография отличается простотой и ясностью, многие исследователи и не подозревают, что он был настоящим мистиком — возможно, единственным мистиком, который сумел превратить невыразительные и убогие обстоятельства своей чувственной жизни в совершенные выражения Реальности.

Обращению, которое произошло со св. Франциском в 1206 году, когда ему было двадцать четыре года, предшествовала длительная и упорная борьба между обыденной жизнью и настойчивым зовом духа. Говоря современным языком, его внутренний мир не был целостным. Это был способный юноша, исполненный жизненных сил, подлинный художник, наделенный тонким эстетическим вкусом. Его привлекали и воинская доблесть, и развлечения. Отдаваясь им без оглядки, он, как говорится в одном из жизнеописаний, "преступнейшим образом транжирил и безвозвратно терял свое время".[387] Между тем какая-то смутная неудовлетворенность преследовала его. Посреди веселья на него внезапно стали нападать приступы тоски — безуспешные попытки проявления трансцендентального сознания, все еще заключенного в темницу, но уже готового выйти на поверхность и полностью подчинить себе жизнь юноши. "Даже в неведении, — говорит все тот же Фома Целанский, — он двигался к совершенному знанию. Он любил прекрасное, потому что в душе был поэтом и музыкантом и инстинктивно избегал контактов с уродством и пороками. Но иногда в его характере давала о себе знать какая-то странная черта, и тогда он весь преображался. Он общался с нищими, ухаживал за прокаженными, проявляя при этом милосердие и кротость".[388]