Мистицизм

С детства в г-же Гийон обнаружился почти патологический интерес ко всему, что связано с религией. В двенадцать лет она прочла жития и сочинения свв. Франциска Сальского и Жанны Франсуазы де Шанталь. Затем она обратилась к своему духовному наставнику с просьбой научить ее искусству "умной молитвы" (mental prayer), и когда тот отказал ей, попыталась научиться сама, хотя и безрезультатно.[394] В том же возрасте, в котором св. Катерина почувствовала себя рожденной для последования св. Августину, г-жа Гийон возжелала стать монахиней монастыря Богоявления. Однако такого рода желания двенадцатилетних девочек редко воспринимаются всерьез, поэтому не вызывает удивления факт отказа ей в этом, описанный в главе "Крестные муки от г-на родителя". Став с возрастом девушкой весьма привлекательной наружности, она вышла в свет и за короткое время узнала на себе все мирские соблазны. Ее беззаботная жизнь закончилась, когда некто Жак Гийон стал ее мужем; вплоть до самой свадьбы она даже не знала имени своего жениха. "Весь город ликовал по поводу нашей свадьбы, и посреди всей этой радости одна я ощущала печаль… Но едва лишь я вышла замуж, как мое детское желание стать монахиней снова охватило меня с непреодолимой силой".[395]

С самого начала ее семейная жизнь, начатая столь рано, не сложилась. Вскоре она бросилась искать утешения в религии. "Испытывая страстную потребность в любви и убедившись, что вокруг нет никого, кто был бы полностью ее достоин, она обратила свою любовь к Богу", — коротко высказался Герье.[396] Однако, как и многие другие созерцатели, она не находила в религии полного удовлетворения. Г-жу Гийон преследовало ощущение, что нечто проходит мимо нее, что нечто очень важное остается в ее жизни невостребованным. Это нечто она связывала с молитвой умиротворения[397] — "практикой обретения божественного присутствия", которую описали ей мистически настроенные друзья. Г-жа Гийон настойчиво старалась следовать их советам, но постоянно терпела неудачу. "Нет таких ухищрений, к которым я не прибегала в усилиях обрести Тебя, но так и не смогла достичь того, что Ты даешь в совершенной простоте".[398]

Через два года, когда г-же Гийон исполнилось девятнадцать, эта внутренняя борьба в конце концов завершилась. Долгожданное осознание пришло к ней точно так же, как и к св. Катерине, — внезапно, почти чудесно и при поразительно схожих обстоятельствах. Это осознание было результатом всего нескольких слов, которыми она обменялась с монахом-францисканцем, по воле какой-то "тайной силы" поселившимся ненадолго по соседству и к которому ей посоветовали обратиться. Он был отшельником, который не любил выслушивать женские исповеди, и, казалось, был не особо доволен ее визитом. Впоследствии он вспоминал свое раздражение, вызванное ее появлением и "наполнившее его странным предчувствием". "Он нехотя вышел ко мне и долгое время молчал. Я все же не побоялась заговорить с ним и в нескольких словах рассказала о трудностях, сопровождавших мои поиски. Он ответил сразу же: "Г-жа, в Ваших поисках Вы не используете то, что находится внутри Вас. Научитесь искать Бога в своем сердце, и Вы найдете его". Сказав это, он ушел. На следующее утро монах очень удивился, когда я вновь пришла к нему рассказать о действии, которое его слова возымели на мою душу. Было ощущение, что стрела, вонзившаяся в мое сердце накануне, проникает в него все глубже и глубже. Само сердце мое представляло собой одну сплошную рану, полную любви и удовлетворения, рану столь сладостную, что мне хотелось, чтобы она никогда не заживала. Слова монаха помогли мне найти то, что я искала многие годы, притом найти в собственном сердце. О Господь, Ты всегда был в моем сердце, и чтобы ощутить Твое присутствие, мне нужно было всего лишь обратиться внутрь себя. О Бесконечное Благо, ты всегда находилось подле меня, но я не находила тебя, хотя в поисках сбилась с ног!" Подобно св. Катерине, г-жа Гийон в одно мгновение овладела искусством молитвы и постигла тайну созерцания. "Начиная с момента, о котором я поведала здесь, моя молитва освободилась от образов, и разум больше не контролировал ее. Я ощущала радостную причастность Воле и молилась, вкушая Бога так сокровенно, чисто и просто, что молитва вовлекала сокрытые способности души в великую безмолвную сосредоточенность".[399]

Обратимся теперь к менее известному мистику, который также оставил после себя красочное описание вступления на Мистический Путь. Ралмен Мерсвин жил в Страсбурге и был богатым, набожным и уважаемым торговцем. В 1347 году, когда ему было тридцать шесть лет, он отошел от дел, стремясь всецело посвятить себя религии. В это время в германской католической церкви набирало силу новое течение, которое под влиянием великих рейнских мистиков Сузо и Таулера обрело название "Друзей Бога". Сам Мерсвин был последователем Таулера.[400]