Митра

Кристина поправила волосы, и они вернулись в гостиную, где все слушали очередное коммюнике. Проходя по гостиной, Кристина заметила прикрепленный к оконной решетке рисунок солнца, тот самый, который нарисовал Генрих. Она побледнела, ее охватили ужас и паника. Она видела разговаривающих гостей, но не слышала их голосов. Стараясь не привлекать к себе внимания, Кристина вышла на террасу, сняла с оконной решетки солнечный кружок, быстро побежала в комнату и только там как следует присмотрелась к картинке. Теперь на ней было написано слово «Митра». Спрятав рисунок в шкаф, Кристина, взволнованная, вышла в сад, внимательно всматриваясь в темноту, надеясь увидеть сына. Вдруг она почувствовала чей-то взгляд — это Наргис пристально глядела на нее.

— Что здесь делаешь? Почему так смотришь?

— Господин барон велел вас найти…

— Хорошо, иду. А ты — марш на кухню!

Наргис пошла во дворец, а Кристина еще немного походила по саду. Встретила старого садовника. «Может быть, он соучастник дел Генриха? — подумала она. — Ведь не смог бы тот сам выбраться из подвала. Кто-то его выпустил». Она подошла к садовнику.

— Вы здесь никого чужого не видели?

— Кто бы смел сюда прийти, моя госпожа? Ворота закрыты, калитка тоже, как видите. Но если бы кто-то чужой появился, я бы его сразу заметил.

— Вы все время смотрите за домом?

— Почти. Случается, что нужно уйти по делам.

— А сегодня? Все время были в саду?

— Полчаса тому назад молился в своей комнате.

— Вот именно! — подтвердила Кристина. — Этого могло быть достаточно.

— Слушаю вас, госпожа! — Садовник не понял, что она имела в виду.

— Ничего, ничего. — Кристина отвернулась и направилась к дому.

В своей комнате она села в кресло. Ощущение, что Генрих может появиться в любую минуту, не покидало ее.

— Что с тобой? — спросил Август, когда наконец нашел ее, дрожащую, как в лихорадке.

— Он здесь…

— Где?

— Где-то спрятался.

— Ты видела его?

Кристина кивнула:

— Да.

— Видела?!

— К оконной решетке было прикреплено его солнце, та картинка, которую ты не нашел во дворе.

— Тебе показалось.

— Сходи в мою комнату, посмотри в шкафу! Я ее сняла и спрятала.

Август не поверил жене и пошел в ее комнату, заглянул в шкаф.

— Где ты ее нашла? — Он тоже начинал нервничать.

— На окне, со стороны террасы. Что обозначает «Митра»?

— Митра? Согласно персидской мифологии обозначает солнце.

— Именно это слово кто-то написал на картинке. Все это имеет какой-то другой смысл.

— Успокойся, дорогая! Подождем. Пока мы в его руках, но он не осмелится сюда войти. Понимает, что его немедленно арестуют. Это безумие!

— Он прячется где-то здесь! — Кристина была в состоянии шока. — Холодно мне, холодно! Не оставляй меня одну!..

Издалека был слышен голос диктора, который торжественно сообщал о занятии города Риги и продолжении наступления на Москву. В полубессознательном состоянии от страха Кристина не слышала следующей сводки вермахта из Берлина о состоянии дел на фронте…

МИССИЯ

Ночью Генрих спал плохо и только под утро спокойно уснул. Утром его разбудили, он быстро вскочил, умылся и собрался в дорогу. Наконец-то наступил долгожданный день отъезда. Съел скромный завтрак: вкусный персидский хлеб, испеченный на раскаленных камнях, масло, овечий сыр, югурт…

Отец Ореша ждал доктора Иоахима. Генрих как раз заканчивал завтрак, когда вошел доктор. Он был в хорошем настроении, во всяком случае, вид у него был бодрый.

— Уже на ногах? — спросил еще у дверей и добавил: — Вижу, что мой «агент» в полной боевой готовности…

Генрих вскочил со стула, надел на голову белую пробковую каску, выпрямился и доложил о своей готовности.

— Мы решили выдавать вас за армянина, а вы выглядите как европейский турист или служащий тропического английского доминиона, — смеялся Иоахим.

— Почему за армянина? — спросил заинтригованный Генрих.

— Вы говорите на персидском языке с чуть уловимым армянским акцентом, как многие европейцы, а иранцы, не знаю почему, считают армян голубоглазыми блондинами. Конечно, бывают исключения. И мы решили, что будет лучше, если люди пустыни будут считать вас армянином. У господина Канариса или его слуги Ганса Бахмана это называлось бы «легендой». Конечно, вы выступаете без маски, с открытым лицом, как человек, выполняющий почетное задание, только с другой стороны этого чертова фронта.

— А не лучше ли было бы, чтобы меня считали симпатизирующим иранцам заграничным туристом? — спросил Генрих.

— Может быть, и так, — согласился доктор, — но боюсь, однако, что вы там можете встретить другого псевдотуриста, в действительности засланного агента абвера. Они очень агрессивно проникают в это государство. В таком случае люди Канариса немедленно сочли бы вас за агента Интеллидженс сервис, а этого хотелось бы избежать.

— Считаете, что они и туда добираются?

— Не только считаю, но и уверен. Было бы удивительным, если бы накануне пробы своих сил фашисты не послали туда своих агентов.

— В таком случае вы что предлагаете? — спросил Генрих.

Иоахим посмотрел на него внимательно и сказал: