Митральезы Белого генерала

— Сколько? — задохнулся Фёдор от несуразности запрошенной суммы. — Да для берданки вчетверо дешевле обойдутся!

— Впятеро, — не стал спорить оружейник. — Только они для этой винтовки не подойдут.

— Кстати, о патронах, — вспомнил Дмитрий. — У меня есть некоторое количество, может сменяем?

— Даже не знаю, — задумался на миг человек, называвший себя приказчиком. — Хозяину это может не понравится.

— Полно, господин Пороховщиков, — усмехнулся Будищев. — Какие над вами могут быть хозяева?

— И давно догадались? — с хитрой усмешкой поинтересовался сразу же преобразившийся купец.

— Как вам сказать, — пожал плечами юнкер. — На витрине оружейного магазина и ломбарда одна и та же фамилия — ваша. Приемщик вас явно узнал, хоть и не подал виду. К тому же, когда вы пожаловались на скупость хозяина, он не удержался от усмешки. Ну и кто бы позволил простому приказчику на целый день отлучиться?

— Вам бы, господин Будищев в полиции служить, а не митральезы изобретать. Всех бы хитрованцев разом переловили!

— Один — один! — засмеялся Дмитрий. — А вы меня как вычислили?

— Помилуйте, Дмитрий Николаевич. Уж не думаете ли вы, что мы в Москве тут совсем на отшибе у цивилизации? Газетки почитываем, про гальванические опыты ваши наслышаны. Книжки опять же, сочинения господина Гаршина. Старшенький мой, изволите видеть, в Петербурге обучается. Так весьма хвалил лекции ваши в университете.

— Да неужели?

— Истинный крест! Так и сказал, что язык у вас очень живой и образный. Объясняете все понятно, а если пошутите, так все по полу от смеха катаются.

— Вот всегда у нас так, — сокрушенно вздохнул Будищев. — Я им паразитам, о технологиях будущего, а у них одни хиханьки, да хаханьки на уме. Вот как с такими людьми Россию с колен поднимать?

— Что есть, то есть, — согласился купец и с надеждой в голосе поинтересовался: — ну так что, патронов много брать будете?

— Все что есть.

Возвращаясь в гостиницу, Дмитрий счёл, что день был трудным, а про ночь и говорить нечего, так что пора бы им с Фёдором и отдохнуть. Опять же, винтовку не мешало бы обмыть, а то вдруг она бой потеряет, обидевшись на подобное невнимание. А поскольку денег на большой загул не было, друзья решили обойтись бюджетным вариантом. То есть, решил, конечно, Будищев, а бережливый Шматов его горячо в этом поддержал. Так что в номер они заявились нагруженные не только оружием, но и увесистой корзиной со штофом водки и разнообразнейшей закуской.

Поначалу все шло вполне благопристойно. Разлив по чаркам хлебное вино, приятели чокнулись и дружно опрокинули в себя содержимое.

— Хороша! — выдохнул Федя, с сожалением посмотрев на ломящийся от яств стол, но марку выдержал и после первой закусывать не стал.

— Согласен, — кивнул Дмитрий. — Ещё по одной?

— Давай за помин души новопреставленных рабов божьих.

— Ах вот ты про что, — помрачнел юнкер, казалось и думать забывший о ночных перипетиях. — Разливай.

На этот раз они выпили, не чокаясь, и мрачно принялись заедать водку. Впрочем, долго грустить у них не получилось. Они были молоды, полны сил, а что касается смерти, крови и страданий… этого в их жизни и раньше было предостаточно. Меньше чем через час штоф лишился своего содержимого, так что, пришлось вызывать лакея и посылать его за добавкой. Шматов, правда, порывался сходить сам, но Будищев, скептически посмотрев на шатающегося приятеля, пресек эти поползновения на корню.

В общем, через пять минут у них был новый штоф, через четверть часа заиграла музыка в номере, а через полчаса стал доноситься жеманный женский смех, иногда переходящий в визг. Иными словами, праздник удался на славу.

Древние греки, подвыпив, частенько говорили, что истина находится в вине, но это лишь потому, что их вино не было хлебным. У русских по этому поводу есть другой афоризм — «утро добрым не бывает», и сегодня Дмитрий в который раз ощутил правоту этой мудрости, идущей из глубины веков. Присутствовали все признаки астенического синдрома, включая головную боль, жажду и острое желание дать кому-нибудь в морду.

Рядом раздавалось чье-то мерное сопение и, с трудом повернув голову на источник звука, Будищев заметил мирно спящую пышногрудую фемину. Определить возраст сразу не получилось, но одно можно было сказать точно — несовершеннолетней она не была.

— Уже хорошо, — пробормотал он и, приподнявшись, продолжил осмотр.

На диване спал ещё один свидетель ночного непотребства, а если точнее скрипач. Откуда он взялся было не совсем ясно, поскольку память такие подробности не сохранила. Но вот играл он, кажется, здорово. Федька даже плакал… вроде бы. Кстати, а где он? Пропажа, впрочем, скоро нашлась.

Как оказалось, Шматов сидел за ширмой, прихлебывал горячий чай и о чем-то беседовал с какой-то девицей, которую Будищев, не мудрствуя лукаво, тоже отнес к проституткам. Не то что бы на лице девушки читались следы пороков или одежда была какая-то уж очень фривольная, просто ожидать в их номере появления честной женщины после вчерашнего непотребства было несколько опрометчиво.

— Очень доброе утро! — мрачно поприветствовал он их.