Митрополит Филипп

Вся стройная хронология владыки Леонида ломается. Если отсчитать от 1546 года девять лет, получится 1537-й (даже если предположить, что составитель Жития не углублялся в подсчеты месяцев, выйдет в лучшем случае первая половина 1538 года). Но как тогда мог Федор Степанович провести в послушниках более полутора лет? Выходит, он оказался на острове гораздо раньше, до мятежа князя Старицкого, а направился туда аж в 1536 году, то есть еще до достижения тридцатилетия, что явно противоречит тексту Жития[17].

Но, возможно, срок послушничества соединен автором Жития со сроком иночества. Собственно, таков единственный выход из цифровой головоломки. Тогда девять лет представляются суммой полутора с небольшим лет и семи с небольшим лет[18].

Итак, время прибытия Колычева на острова — 1537-й или в крайнем случае первая половина 1538 года (тогда в пастухах или скотниках у Сидора Суботы Филипп мог провести несколько месяцев). Таким образом, постригся в иноки он в 1539-м или же в самом начале 1540 года.

Наставничество над новопостриженным иноком игумен Алексий отдал «…монастырскому духовну[19] и знаменоносцу старцу священноиноку Ионе, зовомому Шамше (Шамину. — Д. В.)». Иеромонах Иона Шамин был одним из светочей обители, вторым человеком после самого настоятеля, уставщиком братии. Он назван в Житии «сопричастником» преподобного Александра Свирского, одного из величайших учителей русского монашества в XVI столетии. Александр Свирский скончался в 1533 году, его выученик должен был помнить всю ту премудрость монашеского делания, которую преподал ему блистательный учитель. Через него к Филиппу, «новоуку» в монашестве, протянулась нить от знаменитого подвижника. Как свидетельствует Житие святого Александра Свирского, основателя Троицкой обители под Олонцом, ему являлась Богородица, а также Пресвятая Троица — как в библейские времена праотцу Аврааму, в виде трех ангелов. Наставничество свирского подвижника вывело к духовным подвигам нескольких святых, основателей монастырей. Иона Шамин не столь известен, как, например, преподобные Адриан Андрусовский, Афанасий Сяндомский или Макарий Оредежский, но школу он проходил ту же. Соловецкая община сохранила старинное предание, согласно которому Иона Шамин удостоился чудесного посещения Соловецких чудотворцев.

Таким образом, Филипп получил очень хорошего наставника, обладавшего бесценным духовным опытом.

Иона Шамин взялся за молодого монаха основательно. Под его духовным водительством Филиппу пришлось пройти исключительно трудный путь. Наставник учил его благочинию и смирению, чтобы он запомнил до самой смерти главное правило иноческого быта: дни надо проводить в трудах и постах, а ночи — без сна, в молитве…

Именно этих благ искал когда-то Федор Степанович Колычев — и получил их теперь сполна. Строгость наставническая — норма в обращении с начинающим иноком. Но для Филиппа это была еще и желанная норма. Очевидно, он имел склонность к тому, что другим давалось с большим трудом.

Прежде всех духовных усилий на Филиппа сваливаются тяжкие физические труды — горше прежних, которыми нагружал его игумен Алексий в послушничестве. Соловецкая обитель для абсолютного большинства монахов оборачивалась той стороной, которая очень далека от идеального скитского жительства, описанного в трудах преподобного Нила Сорского. Там главным делом инока показан труд молитвенный. А обычным делом для соловецкой братии был иной труд — современный мирянин иначе как каторжным его не назовет. Между тем всякому островному монаху следовало и молитвенником быть неустанным.

Иными словами, рукам Филиппа и хребту его вновь досталось полной мерой. На протяжении нескольких лет он работает в поварне, потом его направляют в «пекольню» (пекарню). Инок таскает воду, тягает дрова, топит печи. Именно ко времени послушания Филиппа по соседству с хлебопеками относится одно монастырское предание, глубоко укоренившееся в среде соловецкого монашества. Старинная история, вошедшая во многие церковные издания, сообщает о том, как инок Филипп обрел за печью чудотворный образ Божией Матери; икона хранилась в обители под именем Богородицы «Хлебенной» или «Запечной», но в советское время исчезла[20]. Однако Житие ничего не рассказывает об обретении Богородичного образа, а монастырское предание было записано в позднее время; бог весть, сколько в нем правды.

Молитвенник из Филиппа тоже вышел изрядный. Житие хвалит его за искусство в «соборном пении».

Братия проявляла к нему самые добрые чувства: «…бысть всеми любим, и почитаем, и хвалим». Очевидно, инок Филипп заработал в общине высокий духовный авторитет. Только тогда, по прошествии нескольких лет после прибытия на Соловки, он взялся за первый монашеский подвиг.