Митрополит Филипп и Иван Грозный

До 1565 года Иван IV делил власть над страной с влиятельными родами высшей аристократии. Ему весьма затруднительно было задействовать какой-либо экономический, политический или военный ресурс, если они оказывали сплоченное сопротивление. Но вот из состава единой державы выделился «государев удел», где царь мог всевластно распоряжаться всем и всеми. Иными словами, у него появились ресурсы для оперативного использования. Прежде всего, опричное землевладение, которым обеспечивались служилые люди из опричного боевого корпуса. И масштабный террор в картину военно-политической реформы не вписывался, он попросту не был нужен. Людей наиболее неугодных царь подверг смертной казни в первые же месяцы опричнины, но их насчитывалось немного – всего пятеро. Среди них, правда, оказался весьма популярный военачальник, герой Казани, князь Александр Борисович Горбатый-Шуйский. Зато вскоре освободили из заключения князя М.И. Воротынского, такого же героя «казанского взятия», позднее проштрафившегося на ратном поле. Царь принял курс лавирования по отношению к служилой знати. Иван Васильевич не шел пока на трагическое обострение конфликта с нею. Он показывал: кого-то казню, а кого-то, не менее достойного, жалую…

Именно такова причина, по которой год с лишним между государем и митрополитом не было вражды из-за опричных дел. Всё это время большая кровь не лилась, великая жестокость еще не вышла на арену. А значит, дух любви оставался в русском обществе.

Между тем недовольство опричниной постепенно росло. Высшая княжеская знать возмущалась тем, что ее оттеснили от важнейших государственных дел. Да и тем, что на военных постах получили продвижение более худородные семейства. На рода Басмановых-Плещеевых, Вяземских, Телятевских, Черкасских, оказавшихся на вершине опричной пирамиды, смотрели с завистью: как же так? Почему они – выше всех?! Не рвань, конечно, подзаборная, но найдутся люди и познатнее! Не только знать, но все дворянство в целом было задето земельной политикой опричнины. Чтобы добыть большие поместья в удобных местах для офицеров опричного корпуса, Иван IV принялся сгонять прежних владельцев земельных владений. Великое множество дворян – как богатых, так и совершенно незаметных по своему имущественному уровню – отправились в «казанскую ссылку». Там их держали в отвратительных условиях до тех пор, пока опричные слуги царя не «освоили» их усадьбы, пока новые хозяева не завладели прочно их поместьями. Затем подавляющее большинство ссыльных вернулось в центральные районы России, получив земельные «дачи» взамен старых владений. Как правило, то, что им доставалось, оказывалось намного хуже того, что у них раньше было.

В Москве происходили антиопричные выступления. Одно из них падает на 1566 год, самое начало митрополичьего правления Филиппа. Другое относится к 1568 году; не все историки согласны в том, что оно действительно имело место. Но уж первое точно прошло прямо перед глазами главы Русской Церкви.

И произвело на него неизгладимое впечатление…

За месяц до поставления Филиппа в митрополиты, 28 июня 1566 года, в Москве начались заседания большого Земского собора. Собравшиеся должны были ответить на вопрос: следует ли Московскому царству продолжить кровопролитную и разорительную войну за Ливонию или же надо договориться о мире с главнейшим врагом, Польско-Литовским государством, и отказаться от новых территориальных приобретений. Сохранение статус-кво, т. е. оставления всех территорий, занятых русскими и литовскими войсками, за Москвой и Вильно, давало России возможность как минимум заключить длительное перемирие с литовцами. Иными словами, получить желанную передышку. А может быть, удалось бы добиться и «вечного мира». С другой стороны, продолжение войны давало перспективу захватить всю Ливонию. В Москве тогда считали, что сил для этого хватит: литовцы находились не в лучшем положении… Впрочем, литовские послы предлагали куда менее выгодные для России условия перемирия; тех условий, о которых здесь говорится, требовалось еще добиться в ходе переговоров.

В столице тогда собрались, помимо членов Боярской думы и глав крупнейших ведомств, многие церковные иерархи, дворяне, «приказные люди», богатейшие московские и смоленские купцы. 2 июля Собор принял итоговый документ – «приговорную грамоту». Общий смысл ее виден в нескольких фразах: за ливонские города «…государю стояти крепко, а мы, холопи его, для его государева дела готовы».

Однако вскоре по окончании Собора его участники выступили против опричнины. Перед государем легла коллективная челобитная, где говорилось: «Не достоит сему быти». Видимо, служилая аристократия и дворянство собрали сильную группу: челобитчиков сошлось около 300 человек. И всё это – «служилые люди по отечеству», т. е. вооруженные, опытные в военных делах бойцы.