Митрополит Филипп и Иван Грозный

В поучительном слове Филиппа слышны отголоски споров об опричнине. Чего требует митрополит от царя? «Иссушать потоки беззакония». В этом можно увидеть недобрую ситуацию, возникшую из судебной льготы для опричников, пользовавшихся ею для обогащения. Не подпадать под влияние ласкателей, угождающих власть имущим. Очевидно, имеются в виду опричные советники Ивана IV. Стоять твердо за православную веру и гнать ереси. Что же, тут у митрополита не было никаких разноречий с царем. Наконец, наказывая согрешающих, проявлять человеколюбие к покорным, чтить добротворящих. И здесь, пожалуй, содержится суть всего высказывания. Филипп дает понять это, заговорив о «венце доброчестия», украшающем царя больше чего бы то ни было другого. Митрополит говорит Ивану Васильевичу: каждый человек, попавший в поле зрения государя, достоин того, чтобы с оценкой его деяний не спешили. Кто он? «Живущий беззаконно»? Или «добротворящий»? Нужна любовь, чтобы дойти до истины. Одной «грозы» мало, и честен царь, если он «побеждается любовью» к своим подданным, когда они не оказались «со злыми».

В сущности, это очень мягкое увещевание, очень доб рый совет. Филипп ничем не уязвил страстей государевых.

Житие сообщает о том, что «благочестивый царь», приняв от святителя «такое благоутешительное поучение», повиновался митрополиту «с правостию душевною». Собственно, выше уже говорилось: как минимум год между государем и митрополитом были мир и согласие.

Разрыву способствовал запах большой крови. Его можно было явственно обонять с конца 1567-го – начала 1568 года. А появился он в связи с так называемым «делом Федорова».

Боярин Иван Петрович Федоров-Челяднин принадлежал к числу знатнейших людей в среде старомосковского боярства. К тому же он считался одним из самых богатых землевладельцев Московского царства. До начала 60-х годов Федоров пользовался доверием Ивана IV. Он участвовал в делах правления на самом высоком уровне, воеводствовал в крупнейших городах России, возглавлял Конюшенный приказ.

В 1567 году его назначили полоцким воеводой. А к Полоцку Иван IV относился как к драгоценнейшей жемчужине в венце русских завоеваний. Богатый Полоцк занимал стратегически важное положение на театре военных действий. К тому же в старину он был центром самостоятельного княжества, и над ним витал ореол столичного центра. Литовцы предпринимали все возможные усилия, чтобы вернуть его – не вооруженной рукой, так с помощью дипломатов, – но тщетно. Раз Иван Петрович оказался там главным начальником, значит, ему продолжали доверять.

Именно там начались его злоключения, завершившиеся страшной смертью.

Осенью 1567 года Иван IV собрав главные силы русской армии, отправился в новый поход против литовцев. Он планировал нанести решающий удар польско-литовским силам. Сердце его не было спокойно. Он видел и чувствовал: хотя выступление антиопричной оппозиции удалось подавить, но глухое недовольство опричными порядками продолжает будоражить умы. Возобновились разговоры о возможности «сменить» монарха, благо князь Владимир Андреевич Старицкий, потомок старинных московских государей по прямой линии, жив и здоров. Иностранные источники сообщают о том, что русская знать заключила соглашение («contract») с поляками против своего государя. Трудно судить, сложился ли на самом деле аристократический заговор. Однако дипломатические документы того времени донесли до нас сведения, позволяющие утвердительно говорить о каких-то переговорах с неприятелем.

Незадолго до начала похода, летом 1567 года, поляки предлагали князьям И.Д. Бельскому, И.Ф. Мстиславскому, М.И. Воротынскому и боярину И.П. Федорову перейти на их сторону. Причем в некоторых случаях речь шла об отторжении русских земель и совместных боевых действиях против Ивана IV. Что это было? Масштабный военно-политический проект? Или характерная для того времени игра с фальшивыми письмами? Поляки поставили на беспроигрышный вариант: либо удастся «подставить» Ивану IV лучших его воевод, либо кто-то из них (хотя бы один!) согласится с предложенными условиями и сыграет роль суперагента в стане московского государя. Царь, в распоряжение которого эти послания попали, игру противника раскусил. В измену «столпов царства» он не поверил. Во всяком случае, пока. От имени адресатов Иван IV отправляет ответные письма, осыпая врага колкими насмешками. Например, послание псевдо-Федорова королю Сигизмунду II Августу содержало следующие слова: «…Я уже человек немолодой, и недолго проживу, предав государя своего и учинив лихо над собственной душой. Ходить вместе с твоими войсками в походы я не смогу, а в спальню твою с курвами ходить – ноги не служат, да и скоморошеством потешать не учен. Так что мне в твоем государском хотении?»