Митрополит Филипп

Долгий путь от реки Онеги закончился на севере столицы, у Крестовоздвиженской заставы (ныне Рижская площадь)[128]. Уходил Филипп с Соловков под бойкие звоны монастырских колоколов и в Москву он явился под их многоголосый гуд. В тот день во всяком храме звонарь старался показать свое искусство. Великий город встречал Филиппа с необыкновенными почестями. Улицы, по которым следовало доставить мощи в Кремль, с утра наполнились толпами москвичей. Из Успенского собора вышло высшее духовенство в праздничных облачениях, с крестами и хоругвями. Перед крестным ходом несли старинные иконы, возглавлял его митрополит Ростовский Варлаам, а за ним со смирением шел государь Алексей Михайлович в торжественном облачении, с царским венцом на голове.

Процессия медленно двигалась через всю Москву. Когда она встретилась с посольской колонной, царь принял благословение от Никона, а затем лично понес мощи Филиппа до Красной площади. Июньская жара превратила город в пылающую печь… Митрополит Варлаам, древний старец, не выдержал зноя и скончался. Его уход из жизни во время столь важного торжества сочли благодатным и понесли его тело за мощами св. Филиппа.

Когда-то опальный митрополит возвращался в Москву в сиянии немеркнущей славы. Здесь его считали новым чудотворцем и стоятельным за истину проповедником. Прежде гонимый, он сделался владыкой умов и сердец. И кем представлялись теперь его гонители, лжесвидетели на суде и сами судьи?

Угождая москвичам, царь велел ненадолго поставить мощи у Лобного места, перед стеной кремлевской. Затем их внесли в Кремль. Оставались считанные шаги до главных соборов всей Московской державы, до тех мест, из которых в 1568 году Филиппа изгнали, где он выступал с последними проповедями, где был судим и опозорен. Его мощи входили в сердце царства, и сердце это наполнялось радостью.

Наконец, гроб с мощами святого Филиппа был доставлен в Успенский собор. Здесь его оставили открытым, дав народу возможность подходить к нему, обращаться к чудотворцу с молениями, прикасаться к мощам. На протяжении многих дней ко гробу выходил митрополит Никон и стоял там по многу часов, читая молитвы и благословляя посетителей. Многие больные приходили к мощам, или же их приносили родственники. У гроба Филиппа они искали исцеления, милости небес.

Свидетели шествия мощей по улицам столицы, стояния их на Лобном месте и в Успенском соборе вспоминают о многочисленных исцелениях, случившихся тогда при мощах святого. Немые начинали говорить, слепые – видеть, глухие – слышать. В церковных источниках записано 44 исцеления у мощей святителя, случившихся между июлем 1652-го и январем 1653 года – при перенесении мощей в Москву и в то время, когда они были выставлены для народного поклонения.

События тех дней оставляют впечатление торжества истины.

Десять дней поток москвичей, желавших подойти к мощам Филиппа, не ослабевал. Лишь после этого толпы посетителей стали иссякать. Тогда мощи были положены в серебряную раку и помещены в соборе подле иконостаса.

Алексей Михайлович воспринял всё произошедшее как великую победу истины, как Божий суд, свершенный его руками и устами. В письме ко князю Н.И.Одоевскому, рассказывая о встрече мощей Филиппа, государь восклицает: «О блаженные заповеди Христовы! О блаженная истина нелицемерная! О блажен воистину и треблажен тот, кто исполнил заповеди Христовы и за истину от своих пострадал. Не избрать пути лучше того, чтобы веселиться и радоваться во истине и правда и за нее пострадати… А мы, великий государь, ежедневно просим у Создателя, чтобы господь Бог даровал нам, великому государю и вам боярам с нами единодушно людей Его… рассудити в правду, всех равно; ибо писано: суд Божий николи крив не живет… и о всех христианских душах поболение мы имеем, и в вере крепким бы и в правде и во истине, словно столпам стояти твердо и за нее страдать до смерти, во веки и на веки».[129]

В конце июля митрополит Никон, заставивший государя и столичное духовенство коленопреклоненно умолять себя, принял сан патриарха Московского. В его судьбе тогда многое совпало очень удачно…

Что происходило в Московском государстве? С одной стороны, величайшее торжество Церкви. Высшие ее деятели засияли невиданной славой. Лучшее из того, чем располагала Церковь, оказалось на виду у народа. Иерархи, когда-то в трудных обстоятельствах выполнявшие свой долг, или же иными способами возвышавшие русское православие, теперь наполнили народное сознание гордостью и любовью. Митрополит Филипп, почти столетие назад споривший с царем, представил на суд потомков главное, в чем Церковь могла опираться, ведя трудный диалог с государством, – твердыню веры.

Пока Церковь отстаивает Христов дух в обществе, она может и даже должна играть роль воспитателя светской власти.