Митрополит Филипп

Прежде всего, требовалось поднять авторитет Церкви. А этого можно было достичь, торжественно восславив лучших ее людей. Тех, в ком народное сознание видело чистоту и подвижничество. Пользуясь выражением современного православного публициста Егора Холмогорова, подобный ход мыслей можно назвать «агиополитикой». А роль главного «агиополитика» играл в ту пору Никон, и никто другой. Пока он шел по своему пути, не отдавая любовь к государю на съедение политическим соблазнам, ему многое давалось от Господа.

Во исполнение воли Никона дряхлый патриарх благословил перенести в Московский кремль мощи святого Филиппа с Соловков и святого Иова (первого патриарха Московского) из Старицкого монастыря Тверской земли. Они должны были окончательно упокоиться к Успенском соборе. Тогда же из Чудова монастыря в Успенский собор перешли мощи патриарха Гермогена, воодушевлявшего русских людей на защиту земли и веры в Смутное время.

Новое прославление митрополита Филиппа было излюбленной идеей Никона, его детищем. А потому происходило оно при деятельном участии митрополита Новгородского. Это дело касалось Никона и по другой причине: в 1636–1639 годах он монашествовал в Анзерском скиту на Соловках. Тогда великое пламя почитания Филиппа коснулось молодого инока и впредь не оставляло его. В 1646 году, когда мощи переносили в Спасо-Преображенский собор, Никон уже занимал архиерейскую кафедру в Новгороде Великом. Ему, как правящему архиерею всей огромной области, куда входили и Соловки, отправили частицу мощей, взяв ее из гроба, – «з гортани костку». Никон принял ее с благоговением и поцеловал.

Теперь он возглавил «посольство», отправленное за мощами из Москвы в Соловецкую обитель. 11 марта 1652 года, перед отъездом «посольства» в Успенском соборе отслужили молебен. «Посольство» включало, помимо духовных особ, также дворян, стрельцов. Их возглавлял боярин князь И.Н.Хованский, представитель высшей знати московской, а в казначеях у него был дьяк Гаврила Леонтьев. Таким образом, «посольство» представляло собой не одно только внутрицерковное дело, но соборное действие всей Руси. Светская и церковная власти участвовали в нем как со-работники, проявляя признаки столь необходимой симфонии.

Полутора сотням «посольских людей» предстоял долгий и тяжелый путь. Никон спустился по Двине до молодого Архангельска, добрался до Николо-Корельского монастыря, а затем пересел со всеми монахами, певчими, стрельцами и дворянами в суда. Ночью от сильного ветра на море поднялось волнение. Ветер дул в противоположную сторону, поэтому путешественникам пришлось стать на якорь у мыса Становище, в 80 верстах от Соловков. Однако 16 мая мощные волны повыломали якоря, пообрывали якорные канаты, изорвали паруса, долго гнали ладьи, да выбросили их на берег. Одно из судов разбило о камни, и вместе с ним погибли казначей Леонтьев со свитой и сыном Петром, потонула и царская серебряная казна, предназначенная для раздачи братии Соловецкой. Сгинула огромная по тем временам сумма – 1000 рублей. Сам Никон чудом уцелел.

29 мая он предпринял новую попытку добраться до Соловецкой обители и тут, наконец, преуспел.

Зная, что Соловецким инокам будет больно отдавать мощи Филиппа, столь чтимого на островах, Никон запасся царской и патриаршей грамотами. Добравшись до Соловков, он предъявил их монахам как свидетельство воли самого государя Алексея Михайловича и покойного патриарха Иосифа[124]. В обители воцарилась печаль. Соловки духовно срослись с прежним своим игуменом. Возвеличивание его имени обрадовало иноков, но необходимость отдать мощи вызвала горечь. Но что делать! Братии полагалось повиноваться.