Митрополит Филипп

Некоторые из фактов, упомянутых Таубе и Крузе, подтверждаются иными источниками, например, обширным известием об опричных годах в Пискаревском летописце. Само существование опричного братства – явление кратковременное. Оно не могло появиться ранее окончательного переезда Ивана IV в Слободу (вторая половина 1568 года) и вряд ли пережило период, когда казни обрушились на само опричное руководство (первые месяцы 1571 года), в том числе ушел из жизни «келарь» князь Афанасий Иванович Вяземский. Его кончине предшествовали долгие избиения (правёж), в ходе которых князь должен был расстаться по частям со всем своим имуществом… В дальнейшем, кстати, на протяжении нескольких лет (до 1575 года) не было и массовых казней, а то, что описывают Таубе и Крузе, относится ко времени масштабного террора. Всего, таким образом, не набирается и трех лет существования опричного братства. Но 2,5-3 года – это наиболее расширительное толкование. На самом деле, быть может, вся история странного Слободского ордена (так удобнее всего называть эту организацию) насчитывает несколько месяцев, а то и недель. Ведь Иван Васильевич провел значительную часть того периода в разъездах. Он бывал подолгу в Москве, ездил по вотчинам И.П.Федорова, занимаясь их разгромом, несколько месяцев провел в походе на Новгород и другие северные области, принимал опричный военный смотр в Старице, выезжал на юг «по крымским вестям». Что же остается? И твердо можно говорить о нескольких месяцах в середине 1569 года (до Новгородского похода), а также промежутке от марта-апреля 1570-го до середины мая 1571 года (с перерывами). По всей видимости, именно тогда, в 1570–1571 гг. и существовал Слободской орден.

Современный историк Р.Г.Скрынников сделал остроумное и, по всей видимости, справедливое наблюдение о времени начала опричного ордена: «Пока [митрополит] Филипп сохранял пост главы Церкви, он не потерпел бы, чтобы опричные палачи разыгрывали кощунственный спектакль. Когда Филипп покинул митрополию, руки у Грозного оказались развязанными». – А Филипп был свергнут с кафедры осенью 1568 г.

Другой современный историк А.А.Булычев исследовал символические функции одежды опричников, а также предметов, которые им были вручены – метлы и собачьей головы. По его мнению, прообразом государева слуги, экипированного подобным образом, стал «светлый ангел-мучитель древнерусских апокрифов и, отчасти, духовных стихов, обитающий в преисподней». Единственной задачей такого существа было безжалостное физическое наказание грешников. «В этом контексте вполне удобно рассматривать собачью голову как мистического двойника страшного адского пса, а метлу – как священный оберег и мощное магическое оружие для борьбы с бесами и неправедными, преступными людьми. Причем функциональная тождественность Божьего ангела-мучителя и его антипода, инфернального демона-«пекельника», сообщала семантике опричного воина соблазнительную двойственность, почти стиравшую чрезвычайно зыбкую границу между Светой и тьмой, добром и злом». Не зря Иван Васильевич так почитал «грозного воеводу Небесного воинства» – сурового Архангела Михаила.

По мнению А.А.Булычева, царь Иван IV «…предстает перед нами человеком изощренного ума, воплотившим свои поистине обширные познания как «высокой» книжной, так и традиционной культуры в чудовищной пенальной системе, в основу которой был положен принцип умерщвления не только плоти, но, главное, души преступника. Тщательно продуманная символика «обрядов» казни «государевых ослушников» вынуждает усомниться в достоверности рассказов о расправе Ивана IV над своими жертвами в состоянии спонтанных приступов ярости, вызванных расстроенной психикой московского венценосца. Напротив, массовые репрессии в России второй половины XVI столетия явились страшным «плодом» цинически расчетливой, холодной политической воли помазанника Божия, перепутавшего христианскую идею неограниченной земными институтами власти самодержавного монарха с правом на вседозволенность, усвоенную себе языческими правителями античного Рима».

В наши дни некоторые публицисты видят в Слободском ордене подобие высшую форму религиозного служения, нечто концентрированно русское и в то же время концентрированно христианское. Другие сравнивают его с рыцарскими и монашескими орденами Европы. Но… такое христианство – на грани сатанизма! И кое-кто из историков видит в Слободском ордене одно из многочисленных тайных (эзотерических) обществ, которыми кишела тогда Европа. Не монастырская братия, но пародия на нее, не юродство, но охальничество, не прямое исповедание веры, а вычурная царская прихоть. Надо полагать, при Филиппе и впрямь Слободской орден был невозможен. Вряд ли потерпел бы человек строгой иноческой жизни подобное псевдомонашество.

Довольно о корнях опричнины. Пришло время поговорить о ее образе действий.

Важно помнить: политика ранней опричнины (1565–1567 годы) не знала Слободского ордена и обходилась без масштабных репрессий. Они стали нормой позднее.