Митрополит Филипп

В столице тогда собрались, помимо членов Боярской думы и глав крупнейших ведомств, многие церковные иерархи, дворяне, «приказные люди», богатейшие московские и смоленские купцы. 2 июля Собор принял итоговый документ – «приговорную грамоту». Общий смысл ее виден в нескольких фразах: за ливонские города «…государю стояти крепко, а мы, холопи его, для его государева дела готовы». Так ответствовали дворяне. Купцы высказались за продолжение войны столь же однозначно: «Не стоим не токмо за свои животы (имущество – Д.В.), мы и головы свои кладем за государя везде, чтобы государева рука везде была высока». Иван IV хотел продолжения войны, и он получил от Собора желанное подтверждение: страна готова воевать. Казалось бы, его планы исполняются наилучшим образом.

Однако вскоре по окончании Собора его участники выступили против опричнины. Перед государем легла коллективная челобитная, где говорилось: «Не достоит сему быти». Видимо, служилая аристократия и дворянство собрали сильную группу: челобитчиков сошлось около 300 человек. И всё это – «служилые люди по отечеству», т. е. вооруженные, опытные в военных делах бойцы.

Царь пришел в ярость, велел схватить зачинщиков и казнить их. Голов лишились трое лидеров антиопричной оппозиции: князь В.Ф.Рыбин-Пронский, И.М.Карамышев и К.С.Бундов. Возможно, вместе с ними предали смерти и других «активистов» из числа челобитчиков, но тут свидетельства источников менее надежны. Кое-кто из ближайших сторонников казненной троицы отведал палок, остальных держали под замком несколько дней, а потом отпустили.

Так вот, дворянско-аристократической выступление за отмену опричных порядков состоялось в июле 1566 года. Тогда же и Филипп взошел на митрополию. Он прибыл в столицу между 2 и 20 июля: на соборных заседаниях он не присутствовал, а 20-го возник документ, явно связанный с действиями противников опричнины. Это «приговор» об избрании Филиппа митрополитом. Он рассказывает, среди прочего, о том, что игумен Соловецкий потребовал у царя отменить опричнину. Более того, Филипп, оказывается, грозил даже отвергнуть решение архиереев, избирающих его на митрополию, если царь не уступит ему. Он сказал в лицо Ивану Грозному: «А не оставит царь и великий князь опришнины, и ему в митрополитех быти не возможно; а хотя его и поставят в митрополиты, и ему за тем митрополью оставить».

Трудно не сопоставить два события одного ряда: и участник земского собора, и претендент на митрополичью кафедру в одно и то же время выступают с одинаковым требованием. Очевидно, разговор Филиппа с царем и подача коллективной челобитной недалеко отстояли друг от друга по времени. То ли настоятель островной обители решил поддержать челобитчиков, то ли челобитчик, узнав о словах Филиппа, исполнились решимости добиться своего. Скорее – первое. Прибыв издалека, Филипп немногое знал об опричнине, особенно о том, что происходило в Москве. Единодушное выступление множества дворян должно было привлечь его внимание. Оказавшись в окружении высшего духовенства, Филипп должен был сразу же узнать о неладах между митрополитом Афанасием и царем, а значит, и об их причине; мотив столкновения между государем и главой Церкви выходил очень созвучным мелодии коллективной челобитной. Как видно, он близко к сердцу принял дело Афанасия – как дело всей Церкви. А потом счел необходимым вступиться за челобитчиков. Быть может, именно ему обязаны жизнью и свободой те, кого сначала арестовали, а потом выпустили…

В этот момент царь увидел: серьезная проблема постепенно перерастает в неразрешимую. Кто, сколько человек готово и дальше выступать против опричнины? В соединении с духовным авторитетом Церкви антиопричная оппозиция становилась серьезной силой…

Каждый год командование вооруженных сил России составляло воеводские, или, иначе, разрядные списки. В них вносились имена военачальников, отправляемых в действующие войска, гарнизоны городов или на охрану рубежей. Осень 1565 года на страницах разрядных списков появились первую упоминания командиров «из опришнины»: родился опричный боевой корпус, и его сразу же использовали в оборонительной операции против крымцев. Но на протяжении 1566 года опричные воеводы не попали ни в один разрядный список. Весь корпус нужен был Ивану Васильевичу в Москве. На всякий случай. Во избежание… 300 дворян – это много, это опасно. Их удалось нейтрализовать, вероятно, с помощью опричных боевых отрядов: одной охранной гвардии тут маловато. Но вдруг три сотни оппозиционеров – только начало? Только верхушка айсберга? Вдруг те, кто не стал выступать открыто, копят силы и строят большой настоящий заговор? Открытая ссора с Церковью в подобных обстоятельствах выглядела рискованно.