Митрополит Филипп

Боярин Иван Петрович Федоров-Челяднин принадлежал к числу знатнейших людей в среде старомосковского боярства. К тому же, он считался одним из самых богатых землевладельцев Московского царства. До начала 60-х годов Федоров пользовался доверием Ивана IV. Он участвовал в делах правления на самом высоком уровне, воеводствовал в крупнейших городах России, возглавлял Конюшенный приказ. А конюший (глава приказа) по старинному обычаю играл первенствующую роль при избрании государя, если предыдущий государь скончался, не оставив наследников. Таким образом, Иван Петрович был весьма важной персоной в политической элите России. С Филиппом Колычевым его связывало родство, правда, очень отдаленное.

В 1562 году Федоров-Челяднин совершил серьезную оплошность из числа таких, которые не забываются. Он был на воеводстве в Юрьеве Ливонском и заключил там самочинное перемирие с литовцами. Самое мягкое, что можно о таком сказать – превышение должностных полномочий. Но, видимо, дело не в гордыне и не в горячности воеводы. Иван Петрович привык к тому, что служилая знать многое может решать сама, без царя, – так было в 30-х – 50-х годах. Он и не мыслил, что может быть иначе. По мнению боярина, его воеводского звания вполне хватало для того, чтобы вести самостоятельные переговоры и даже приостанавливать боевые действия. Но времена изменились. Царь одернул его резким посланием и отменил перемирие. Боярину было четко сказано: без ведома государя списываться с неприятельскими властями нельзя. Надо полагать, своеволие Ивана Петровича надолго закрепилось в памяти царя.

Нельзя сказать, чтобы Федоров-Челяднин претерпел какое-то понижение по службе. Он оставался на высоких должностях, по-прежнему выполнял ответственные поручения. Так, в 1567 году его назначили полоцким воеводой. А к этому городу Иван IV относился как к драгоценнейшей жемчужине в венце русских завоеваний. Богатый Полоцк занимал стратегически важное положение на театре военных действий. К тому же, в старину он был центром самостоятельного княжества, и над ним витал ореол столичного центра. Литовцы предпринимали все возможные усилия, чтобы вернуть его – не вооруженной рукой, так с помощью дипломатов, – но тщетно. Раз Иван Петрович оказался там главным начальником, значит, ему продолжали доверять. Полоцкое воеводство нельзя приравнивать к почетной ссылке.

Именно там начались его злоключения, завершившиеся страшной смертью.

Осенью 1567 года Иван IV собрав главные силы русской армии, отправился в новый поход против литовцев. Он планировал нанести решающий удар польско-литовским силам. Сердце его не было спокойно. Вот уже несколько месяцев царь управлял державой из опричной резиденции на Арбате. Он видел и чувствовал: хотя выступление антиопричной оппозиции удалось подавить, но глухое недовольство опричными порядками продолжает будоражить умы. Возобновились разговоры о возможности «сменить» монарха, благо, князь Владимир Андреевич Старицкий, потомок старинных московских государей по прямой линии, жив и здоров. Иностранные источники сообщают о том, что русская знать заключила соглашение («contract») с поляками против своего государя. Трудно судить, сложился ли на самом деле аристократический заговор. Однако дипломатические документы того времени донесли до нас сведения, позволяющие утвердительно говорить о каких-то переговорах с неприятелем.

Незадолго до начала похода, летом 1567 года поляки предлагали князьям И.Д.Бельскому, И.Ф.Мстиславскому, М.И.Воротынскому и боярину И.П.Федорову перейти на их сторону. Причем в некоторых случаях речь шла об отторжении русских земель и совместных боевых действиях против Ивана IV. Что это было? Масштабный военно-политический проект? Или характерная для того времени игра с фальшивыми письмами? Поляки поставили на беспроигрышный вариант: либо удастся «подставить» Ивану IV лучших его воевод (а все четверо по странному «совпадению» имели талант тактического или организационного характера), либо кто-то из них (хотя бы один!) согласится с предложенными условиями и сыграет роль суперагента в стане московского государя. Царь, в распоряжение которого эти послание попали,[84] игру противника раскусил. В измену «столпов царства» он не поверил. Во всяком случае, пока. От имени адресатов Иван IV отправляет ответные письма, осыпая врага колкими насмешками. Например, послание псевдо-Федорова королю Сигизмунду II Августу содержало следующие слова: «…Я уже человек немолодой, и недолго проживу, предав государя своего и учинив лихо над собственной душой. Ходить вместе с твоими войсками в походы я не смогу, а в спальню твою с курвами ходить – ноги не служат, да и скоморошеством потешать не учен. Так что мне в твоем государском хотении?»