Миттельшпиль

— … Вследствие того, что перед взлетом дирижабль был недостаточно хорошо уравновешен, он имел большую сплавную силу, обусловившую быстрый подъем до высоты пятьсот ярдов. Сильный ветер, дующий на этой высоте, сносил дирижабль в сторону суши и не давал нам развить полную скорость. Затем отказал передний руль направления, а за ним — один из двигателей. После этого я и решил спуститься. Посадка на суше прошла благополучно, как вы сами наблюдаете, господин полковник. Однако необходимо отбуксировать воздушный корабль и ввести его в эллинг, чтобы ночью он был разрушен напором усилившегося ветра.

— То есть ваш воздушный корабль сильно зависит от силы и направления ветра, господин граф?

— Увы, пока мы делаем первые шаги в освоении воздушного океана. Необходимы опыты, опыты и еще раз опыты, чтобы наработать навыки полетов и создать воздушный корабль, равнодушный к состоянию погоды. Пока мне это не удалось…, — признался Цеппелин.

— Не огорчайтесь, граф. Даже в настоящем виде он превосходит все конструкции, кои созданы другими изобретателями. А его возможности по подъему грузов и дальности полета впечатляют, — успокоил его полковник. И добавил, глядя на приближающегося со злым лицом генерал-адмирала. — И, хотя вы верно отметили, что нужны деньги, деньги и еще раз деньги, чтобы превратить возможности в реально достижимый результат… я думаю, мы их найдем.

В это время подошедший Великий Князь Александр, не выдержав, негромко, но грозно произнес.

— Ники, ну сколько можно рисковать своей особой? Ладно, я переволновался, но ты же мог погибнуть, даже не имея наследника.

Удивленный граф посмотрел на своего собеседника и попытался склониться в поклоне. — Ваше Император…, — начал он, но полковник прервал его нетерпеливым жестом.

— Вздор, граф. Мы не на придворном балу и не в китайском дворце. Без церемоний и чинов. Нам необходимы ваши воздушные корабли, и я лично убедился в их достоинствах. Посему, — он посмотрел на генерал-адмирала, — выделишь на опыты из чрезвычайных фондов. А я из кабинетных сумм добавлю, ежели мало будет.

И добавил, посмотрев на остолбеневшего графа.

— Жалуем вам, граф, орден Святого Владимира[10] четвертой степени за ваши достижения.

Российская Империя. Санкт-Петербург, Выборг[11]. Сентябрь 1905 г.

Сидней буквально кожей ощущал, как вокруг него смыкается загонное кольцо «псов романовского режима» — жандармов, опричников из третьего, «вездесучего и всемогучего» отделения и военной контрразведки. Надо было уходить, тем более, что и личный предпринимательский вопрос уже решился, за посредничество в заключении контракта на поставку турбин Парсонса для энергетических нужд русских свои пятьдесят тысяч рублей он получил. Мало, но ничего не поделаешь. С «Блом унд Фосс», увы, ни узнать конкретные детали заказов, ни стать посредником не удалось.

«Если бы еще немного времени… но начальники, как видно, имели другие намерения и ему пришлось рисковать, встречаясь с другими агентами и даже с местными «борцами против тирании». Пока эти встречи аукнулись лишь обнаруженной слежкой, но, исходя из творящегося в России, ссылки на каторгу или даже повешения ему, бывшему подданному империи ждать не долго. Особенно после того, что ему предстояло сделать сейчас. И неважно, что встреча будет происходить на финской земле. Проследить за ним могут и там, а арестовать — уже после возвращения. Так что придется, пожалуй, спуститься к дворнику и «пожаловаться на плохую тягу печки», — решив не откладывать, он быстро оделся.

Сидней сходил и заодно убедился, что подозрительный лотошник со своими нитками никуда не ушел. Сразу ясно любому, что это может быть только филер, разве настоящий торговец будет стоять часами на улице, где нет ни одного покупателя. А он торчит, да еще в таком месте, откуда хорошо просматриваются все подступы к дому.

Но теперь Рейли успокоился, потому что сообщение ушло. И в Вийпури его будут ждать. «Но какая же жадная бестия этот Альметыч — сетовал он про себя. — Целую «красненькую» выцыганил. Это кроме обычной оплаты! — впрочем, учитывая опыт выполнения предыдущих поручений, о дальнейшем можно было не заботиться. Поэтому Сидней спокойно стал готовиться к поездке. Он тщательно осмотрел комнату, собрав все накопившиеся клочки бумаги, пусть даже с самым невинным содержанием. Кое-что, самое важное, скрылось в бумажнике. Остальное пошло в печку, которая действительно задымила. Но огонь быстро разгорелся в полную силу, высушив и охватив даже подмокшие бумажки. Прокашлявшись, Сидней с иронией подумал, что сам себе создал алиби, которое никто не оценит.

Закончив уничтожение бумаг, он тут же, в комнате, переоделся, чтобы напоминать обычного рабочего, и вышел через черный ход. По пути на вокзал проверился несколько раз и никакой слежки не заметил. После чего купил билет до Выборга. И отправился третьим классом, затерявшись среди экономных финнов и русского плебса, едущего в беспошлинный рай санкт-петербургского обывателя.