Мю Цефея. Повод для подвига / Бремя предательства

За ним никто не придет — ибо факт чужой агрессии в отношении земного разведывательного корабля налицо. Система занята — и оспаривать право первооткрывателя на ее планеты Земля ни за что не станет, предпочтя сделать вид, что никакого инцидента попросту не было. А раз уж неудачливому пилоту не посчастливилось погибнуть сразу, при аварии — что ж, просто еще раз не повезло. Пилот надеялся, что сейчас, когда он качается на волнах посреди чужого океана чужеродным оранжевым поплавком, «Посейдон» на всех парах уходит прочь от здешнего солнца, унося всех, кого он знает и любит.

Ему оставалось только ждать. Чего? Он не знал. Возможно, птицы… вернее, крылатые существа, которых он за внешнее сходство назвал чайками, осмелев, решат, что он не представляет для них опасности, и полакомятся его глазами. Или из глубины, над которой он завис в своем оранжевом спасжилете, поднимется стая прожорливых местных рыб, или всплывет со дна кракен, или…

Его ноги что-то коснулось.

Пилот инстинктивно поджал ноги к животу, рванул молнию на одном из карманов жилета, извлек на свет божий короткий пистолет на темляке. Крутанулся в воде, лихорадочно озираясь. Пистолет был бесполезен — ведь прежде всего он являлся символом профессии разведчика, изящным и смертоносным, на манер кортиков офицерского состава Космофлота Земли.

В скаутском пистолете только один патрон. Один выстрел. Возможность уйти достойно, никого не предав. Земля даровала своим сынам аuto-coupe de grace. Последний привет с Родины. Ни одному скауту и в голову не придет стрелять из своего пистолета в кого-то еще, кроме себя самого.

Инстинкты взяли верх. Когда волны совсем рядом вздулись багровым пузырем, расступились и выпустили наружу огромное тело, покрытое наростами раковин и ветвями кораллов, пилот немедленно взял на прицел уставившийся на него огромный глаз в обрамлении роговых век. В переливчатой глубине вертикального зрачка промелькнуло почти человеческое любопытство, и пилот почувствовал чужое присутствие внутри своей головы.

Эге, так вот он какой, этот маленький возмутитель спокойствия, подумал кто-то совсем рядом — без слов, но общий смысл был именно таким. Откуда же ты, спросил кто-то. Расскажи. Нам интересно. Мы поломали твою машину, которая мешала нам блаженствовать в наших снах; мы хотим знать, следует ли нам ждать других таких же. Мы должны знать, откуда и когда придет угроза нашему покою. Мы слишком ценим наши сны, чтобы позволить кому-то снова помешать нам сновидеть.

Вихрь образов промелькнул перед взором пилота. Он видел взрывающиеся солнца и горящие орбитальные города, армады звездных кораблей, полных мертвецов, и груды детских черепов с нечеловеческими пропорциями, освещенных атомным огнем. Он знал, что это — память о прошлом и предостережение будущим поколениям. Он знал, что именно это сновидело существо, спящее под багровым океаном, когда кто-то, отыскавший этот мир задолго до пришельцев с Земли, нарушил его покой. И знал, что именно это оно станет сновидеть вновь — когда покопается в его памяти и узнает все, что ему нужно.

Пилот поднес пистолет к лицу и взглянул в бездонное жерло ствола.

Не делай этого, сказал кто-то, и мы не тронем тебя. Воды моря теплы и глубоки, ты придешься им по вкусу; ты проживешь свой век в покое и сытости, если мы пожелаем и сновидим это для тебя. Дай нам то, что мы хотим, и все закончится. Никто еще долго не потревожит нас, а мы не тронем тебя, вновь погрузившись в сны…

Сухо ударил выстрел.

В те несколько секунд, что оставались у него до мига, когда бешено молотящие по воде щупальца ослепшего гиганта погрузят его во тьму вечного сна без сновидений, пилот смотрел в синеву, полную облаков и чаек, но видел где-то в далекой дали «Посейдон», уходящий в прыжок на границе системы.

Лик его был безмятежен.

Джованни и океан (автор Наталья Голышкина)

За окном громыхнуло. Джованни скривил губы. Увидел отражение в зеркале и скривился еще сильнее. В молодости Мануэла называла такую его ухмылку порочной и сексуальной. А потом стала называть кривой мордой и спрашивать, не намазано ли у него под носом говном, что он так корчится.

Громыхнуло снова. Джованни махнул рукой, взял доску и вышел под ливень. Не для того он выбил эту поездку, грызясь с женой почти насмерть, чтобы провести время, прячась в отеле. Тем более, что и отель-то так себе.