Мю Цефея. Только для взрослых

— Это ведь еще не все, о чем мы подумали друг за друга, верно, Лилли? «Час близнецов», так? — Рейн внимательно посмотрел на сестру и понял, что не ошибся. Не зря же она вспомнила Мэй и Джун. — Я был уверен, что для тебя это неприемлемо.

— А я, — отозвалась сестра, — что — для тебя.

Они помолчали, едва глядя друг на друга. Рейн не сомневался, что сестра любит его всем сердцем, и тем более знал, что она для него — всё и немного больше. Но сейчас они говорили о границах дальше любви. О чем-то из параллельной реальности. И в то же время таком простом и естественном.

— Думаешь, мы могли бы?

— Не знаю. — Лилли отвела глаза, но потом снова посмотрела на него прямо и смело. — Но я думаю, мы должны говорить. Обо всем и всегда. И только честно. Мне хочется кое-что исправить, и я, пожалуй, начну прямо сейчас…

Милый Рейн! Я попала в отвратительное место. Оно не было бы таким отвратительным, не будь я самонадеянной дурой и уговори тебя поехать вместе. Но раз уж я дура, то стараюсь справляться. Наверное, у меня не слишком хорошо получается, но домой не вернусь, потому что я не только дура, но к тому же гордячка.

А еще я завидую твоему жизнелюбию. Сначала я была уверена, что ты просто нашел свое — танцы, преподавание… Но, кажется, ты по-настоящему умеешь ценить жизнь здесь и сейчас.

Теперь, когда мы вместе, а мечта все еще далеко, я думаю: а могли бы мы? Да, тот самый вопрос, который ты только что задал мне. А я знаю только одно: я очень тебя люблю, и нет ничего, что не приму в тебе.

Так если мы можем быть еще ближе, почему не должны?

Стекла куба изнутри оказались такими же прозрачными, как снаружи. Но Рейн смотрел не на сотни глаз — людских и автомобильных, — только на Лилли. На фантастически красивую Лилли в голубом комбинезоне, секрет которого заставлял горячие токи разливаться по телу, пульсировать в тон тягучей напряженной музыке.

Их взяли в проект. Сразу и легко. Куда легче принятия решения. Но Рейн до сих пор не знал, получится ли у них.

Они с Лилли двигались пока еще невинно, касаясь друг друга лишь взглядами, запахами. Идеальная синхронность, которой Рейн завидовал у других пар в кубах, давалась так просто. Их тела звучали в унисон, будто были связаны миллионом невидимых нитей: поднимется рука одного — мгновенно отзовется у другого.

Темп музыки нарастал, сокращая расстояние между ними. И уже невозможно было не видеть жадные взгляды со всех сторон, как невозможно было не чувствовать дыхание Лилли на своей шее. Она подняла к нему лицо. Блестящие глаза, губы, которые он поцелует…

Сколько раз Рейн ее обнимал? Сколько себя помнил. Но сейчас — словно впервые. Голубая ткань под его пальцами растаяла, теплая нежная кожа ожгла пальцы. Губы, связанные теми же невидимыми нитями, притянулись безошибочно точно. И все сомнения растворились.

Лилли…

Ладони Рейна медленно скользнули по плечам, по талии, бедрам, прочерчивая широкие полосы на комбинезоне Лилли. Она льнула к нему, ласково, доверчиво, охотно. Оставляла теплые следы от прикосновений тела к телу.

Они упали на колени, не разрывая объятий, поцелуя. Руки, послушные только желанию и музыке, гладили и ласкали. Без стыда и удивления, будто так правильно, будто так должно было быть всегда.

Всегда, вместе. Больше, чем просто рядом.

Их окружало сияние, и все, конечно, смотрели. Впивались глазами в каждое запретное прикосновение, в дразняще проступающую плоть… Но ничего-то они не видели. Того, что происходило внутри куба на самом деле, нельзя было увидеть, услышать, осязать. Это было только между двумя — ним и Лилли. Соединение чего-то огромного, по ошибке разделенного надвое. И теперь, теперь…

Рейн не боялся. Тесный куб, площадь, люди на ней — всё схлопнулось, ничтожное. Перед ним открылась вселенная. Бесконечная, совершенная, настоящая… Если только Лилли шагнет вместе с ним. И в этот момент она шепнула прямо ему в ухо:

— Вот теперь все правильно.

Рейн прижал ее к себе так сильно, будто хотел стереть последнюю возможную границу между ними. Границу тел.

Они становились чем-то большим, невозможно близким. Единым.

Навсегда, Рейн.

Навсегда, Лилли.

Сталь, обернутая в шелк (Денис Скорбилин, Татьяна Аксёнова)

— Добрый вечер, мсье. Что привело вас в мой скромный салон?