Мю Цефея. Только для взрослых

Она поднялась на ноги. Руку оставила на подлокотнике кресла, будто ища опоры. Маленькая — ниже, чем Пьеру показалось сначала, — хрупкая. Воплощенная беспомощность. Всей собой призывает защищать. И врет.

По крайней мере, что-то скрывает. Уж это Пьер различать умел.

— Где он? — спросил Пьер подчеркнуто безразлично. Будто не замечая игры ведьмы.

— Целая вереница призраков идут за ним… умоляют об отмщении.

— Где он? Говорите!

Она прикрыла глаза, и Пьер мог поклясться, что пламя в светильниках опять дрогнуло. Потом заговорила спокойным и деловым тоном, как в начале их встречи:

— Пистолет при вас или оставили в пальто?

Пьер хлопнул ладонью по кобуре.

— Хорошо. — Она слегка улыбнулась. — Через две минуты плохой человек с двумя компаньонами выбьют двери. В прихожей негде укрыться, будем ждать здесь. Тип в рыжем котелке носит доспех и ворвется первым. Прострелите ему голову или хотя бы ногу. Справитесь? Займите место слева от двери: у того, кто зайдет вторым, стеклянный правый глаз. Он замешкается, и вы без труда убьете его…

— Откуда… — голос Пьера дрогнул, — вы все это знаете?

Ведьма позвонила в колокольчик и сделала знак заглянувшей служанке. Быстрый кивок — та скрылась за дверью. Торопливо застучали каблучки.

— Едва я коснулась вашего человека, как убитые им заговорили со мной. Очень много голосов. — Ведьма массировала виски, будто у нее началась мигрень.

Пьер осмотрел комнату. У бордового дивана достаточно высокая спинка, чтобы скрыть его крупную фигуру. Ведьма нырнула за книжный шкаф. «Какое безумие, — подумал Пьер. — Почему я верю? Она же сбежит с моей тысячей франков, пока я ползаю за диваном».

— Мы так и не представились. — Ведьма нарушила тишину. — Мадемуазель Селин Вильре.

— Пьер Строгов.

— Немец?

— Русский. Пусть даже моей страны не осталось на карте…

Она подняла руку.

— Всё потом. Они идут. Помните о доспехе.

***

Всё случилось, как предсказала ведьма. Почти. Щекастый здоровяк в котелке и длинном плаще даже не поморщился от двух пуль в ногу. Их взгляды встретились, и Пьер сглотнул: на него таращились глаза с вертикальными зрачками. Под расстегнутым плащом блеснула зеленая кожа, похожая на… чешую? Но страха не было. Сердце билось спокойно и ровно. В спину монстра неуклюже врезался подельник с искусственным глазом — и тут же получил пулю в грудь.

Монстр зашипел и прыгнул вперед, зацепившись за диван. Пьер едва успел отскочить и выстрелил твари в лицо, прямо между желтых огней. Удачно.

Последний — тот, чью перчатку Пьер принес гадалке, — выскочил на парадную лестницу и уже бросился было вниз, но внезапно остановился. Обхватив голову руками, он закричал. А потом вытащил из внутреннего кармана револьвер и приставил к виску. Эхо выстрела пронеслось по колодцу подъезда. Пьер поморщился. Дом богатый, телефоны у всех. Жандармы будут с минуты на минуту.

Он наскоро обыскал труп, но ничего не нашел. Вернулся в квартиру, споткнувшись о мертвеца в коридоре. Под ногой хрустнуло — стеклянный глаз, понял он секунду спустя. Выкатился, должно быть, после того как…

Вспомнилось детство — от звука, не иначе. Родители в панике собирали вещи и бежали в ночь, прочь от большевиков, навстречу войскам Деникина. Тогда он смахнул со стола хрустальное пресс-папье, повторяющее формой их дачный домик. Дорогой подарок, изготовленный на заказ и торжественно врученный отцу на двадцать лет государевой службы. Игрушка разлетелась на кусочки с точно таким же дребезгом. Как и дача. Как отцовская карьера, как вся привычная жизнь… Деникин так и не дошел до Москвы, зато они успели покинуть Крым на пароходе. Теперь у Пьера собственный сын. Четырехлетний Жан давеча разбил память об отце — карманный хронометр с гравировкой императорского дома. Пьер не ругался. Вещи слишком хрупкие, чтобы цепляться за них. Игрушки бьются, часы ломаются, дома горят. Их квартирка в Батиньоль-Монсо тоже превратится в пепел, если немцы возьмут верх в этой страшной мировой игре.

— Доспех, значит? Стрелять в ногу? — хмыкнул Пьер и сразу пожалел. Бессмысленная бравада. Глупая.

Селин подошла, чтобы взглянуть на лежащее на полу тело. Странного оттенка кровь стекала с простреленной головы на плащ, оставляя на ткани пятна.

Сердце Пьера запоздало екнуло, к голове прилил жар. Чертовщина! Хоть бы не снилась потом по ночам, не хватало еще криками напугать Жана. Как ведьме удается сохранять спокойствие? Иная сползла бы на пол, но Селин стояла твердо. Пьер мог поклясться, что сложенные на животе руки не дрожали. Ни новой складки на платье, ни пряди, выбившейся из прически.

— Вы получили, что искали? — Гадалка, то есть медиум, быстро собирала вещи в ридикюль с изящной вышивкой. Помада, пудреница, толстая пачка франков, дорогая шкатулка… Последним в сумку прыгнул маленький «деринджер». Закончив, Селин подняла голову и посмотрела на него. В полных губах чудилась насмешка. А может, это был дымный морок.

— Нет, не получил, — вздохнул Пьер. — И без ваших штучек точно не обошлось. Почему он застрелился?

— Я помогла ему встретиться с призраками, которые хотели напомнить, что… Как у вас говорят? Долг платежом краснен?