Мюнхен 1938: падение в бездну Второй мировой

Одной стороной [Германией. — В. М.] были явно продемонстрированы твердость, решимость и преступные замыслы, а другой стороной [Англией и Францией. — В. М.] колебания, увертки, давление на слабого [Чехословакию. — В. М.] — одним словом: намеренное умиротворение»[60].

Пока же, в июне — июле, продолжились переговоры чехословацкого правительства с Генлейном, который выдвигал все новые и новые требования, касающиеся организации жизни немецкого меньшинства в ЧСР. Когда казалось, что компромисс может быть достигнут, генлей- новцы повышали свои требования в расчете на то, что власти откажутся их принять. Всего Судето — немецкой партией было отвергнуто четыре варианта статута о национальных меньшинствах, предложенных правительством.

В мемуарах Бенеш подробно останавливается на требованиях СНП, анализирует ее меморандум от 10 июня. Чехословацкое правительство, идя навстречу немецким требованиям, стремилось реализовать их таким образом, чтобы это не нарушало целостность государства и его демократической основы. Британские верхи проявляли нетерпеливость и недовольство медленным ходом обсуждения и недостаточностью чехословацких уступок[61]. 29 июня Чемберлен, выступая на заседании кабинета министров, согласно сообщению Масарика в МИД ЧСР, «ясно обвинил президента Бенеша и правительство, что они умышленно медлят с переговорами, и потребовал от Галифакса, чтобы он снова обратился в Париж с предложением совместного нажима на нас [Чехословакию. — В. М.]»[62]. Национальный статут, в конце, концов, был подготовлен[63]. Циркулярная депеша, сформулированная Бенешем и направленная чехословацким дипломатическим представительствам 3 июля, касалась переговоров о нем, его сути и сроков окончательного принятия парламентом: «Необходимо будет приложить все усилия к тому, чтобы и правительства и общественность отдельных государств были правильно информированы о том, какие огромные уступки делаются у нас национальностям и какие огромные жертвы приносятся ЧСР ради всеобщего мира и сотрудничества с соседями»[64].

Окончательные тексты национального статута и всех связанных с ним законодательных предписаний были приняты на заседании правительства 26 июля 1938 г. Оценивая статут, Бенеш утверждал в мемуарах: «Чешские политические лидеры за все время своей современной политической истории никогда не шли так далеко в своих уступках немцам в Чехии и Моравии, как в 1938 г. при выработке концепции национального статута. Но никакие уступки не были достаточными там, где за призывом к равноправию мысленно скрывалась, не признаваемая открыто, политическая цель: уничтожить, подчинить опять менее ценный чехословацкий народ пангерманскому Херренвольку[65]». Подготовленный в спешке Национальный статут, по мнению Бенеша, был не без недостатков, но в ходе его обсуждения в сенате, если бы дело дошло до этого, а также в ходе спокойного обсуждения они были бы исправлены. Президент считал статут «как максимум» и в то время придерживался мнения, что в уступках немцам нельзя «идти ни на шаг далее»: «Чешские земли национальным статутом были разделены на часть немецкую и часть чешскую ценой целостности и суверенитета государства. Наши немцы однако отвергли эту жертву чехословацкого народа; для них речь шла в первую очередь об уничтожении Чехословацкой республики и ее аннексии германской империей»[66].

Третий рейх угрожал Чехословакии военным вторжением. 12 июля посланник ЧСР в Берлине Войтех Мастны сообщал в Прагу, что, согласно имеющимся у него сведениям, «Германия, в случае, если в ближайшее время переговоры с судетскими немцами не закончатся успешно, готовит военное нападение на Чехословакию в середине сентября»[67]. Германия активизировала кампанию по разоблачению «чешского империализма, чешского преследования бедного, подвергшегося насилию немецкого народа и маккиавелистского поведения Бенеша, который хочет начать новую европейскую войну лишь для того, чтобы иметь возможность угнетать три с половиной миллиона немцев и тем самым сохранить свое гибридное государство»[68]. Берлин усилил пропаганду, направленную против Бенеша, который якобы лично препятствует достижению соглашения между чешским и немецким народами. По словам Бенеша, с июня 1938 г. Париж также стал видеть в нем «главную опасность». «Это представление обо мне, как о человеке, который толкает Европу к ужасной войне, прежде всего, из — за своих тщеславных целей, — вспоминал президент, — в Париже навязывалось дипломатическим кругам и особенно американскому послу Буллиту, который его охотно разделял и далее распространял»[69].