Мюнхен 1938: падение в бездну Второй мировой

Бенеш сам разработал т. н. четвертый план достижения соглашения с судетскими немцами. Он означал, по сути, почти полное принятие восьми пунктов Карловарской программы Генлейна. Как считал Бенеш, «в этой борьбе против нацистского тоталитаризма и в защиту чехословацкой демократии я подчинился чрезвычайному и несправедливому нажиму британского и французского демократических правительств, которые, преследуя цель сохранить мир, принуждают нас под предлогом [осуществления принципа] национальной справедливости к уступкам, в действительности нацеленным на уничтожение нашей государственной и национальной мощи под ударами нацистского тоталитаризма»[80].

В информации о своей миссии, которую Ренсимен представил Чемберлену и направил также Бенешу, лорд высоко оценивал четвертый план и отмечал, что он содержал все существенное из Карловарских требований Генлейна. По мнению Ренсимена, если бы немедленно были начаты переговоры на основе этого плана, можно было бы достичь взаимопонимания и договоренности. Но именно эта перспектива успешных переговоров и являлась причиной того, что он был отвергнут радикальной частью Судето — немецкой партии[81]. В возможности реализации плана сомневались и западные «умиротворители». Министр иностранных дел Франции Жорж Бонне полагал, в частности, что эти далеко идущие уступки судетским немцам были сделаны поздно, когда ситуация в Европе сильно изменилась. Бенеш назвал это «типичной аргументацией Бонне и умиротворителей». По мнению президента, речь на самом деле шла «о гангстерской технике вызвать и насильственными способами решить конфликт, план выхода из которого был уже давно подготовлен в Берлине, невзирая на то, что делалось бы в Праге или в Париже. Бонне же нужно было найти «алиби» для себя и возложить вину на нашу сторону, поскольку решение, что Франция из — за Чехословакии не пойдет на войну, было принято им так же давно, как решение Гитлера попытаться уничтожить Чехословакию»[82].

Радикалы из Судето — немецкой партии настояли на том, чтобы переговоры с Прагой продолжились только после речи Гитлера в Нюрнберге 12 сентября. Было принято решение о поездке Генлейна в Нюрнберг для обсуждения с Гитлером «четвертого плана» и получения указаний от него. Чехословацкая общественность негативно воспринимала далеко идущие уступки в отношении судетских немцев. В стране был собран миллион подписей под обращением к правительству не уступать немецкому нажиму и угрозам. 10 сентября Бенеш обратился по радио к населению и призвал его к спокойствию. «Я твердо верю в наше государство, в его здравость, в его силу, в его способность к сопротивлению, в его прекрасную армию, в необоримость духа и преданность всего его народа, — говорил он, — будьте все тверды и верьте, что мы переживем это время, сохраним спокойствие и веру в себя, в свое государство и в его здоровое развитие»[83].

В ночь с 12 на 13 сентября во многих пограничных районах на севере и северо — западе Чехии и на севере Моравии генлейновцы организовали массовые античехословацкие выступления. Вооруженные формирования Судето — немецкой партии начали занимать полицейские участки, финансовые и таможенные учреждения. В некоторых местах жители стали выворачивать пограничные столбы. Началась паника, бегство чешских семей из некоторых мест Пограничья, а также немецких семей в Германию. Демонстрации вскоре начали обретать характер восстания, появились убитые и раненые. Правительство ответило объявлением военного положения сначала в районе Хеба (Эгера), а потом еще в восьми районах Пограничья. Власти призвали население соблюдать спокойствие, вернуться на рабочие места и запретили проведение во всей республике политических митингов, собраний и демонстраций. В Пограничье были предприняты меры по укреплению обороноспособности страны. После направления в мятежные районы войск и жандармерии (40 тысяч) порядок был восстановлен, Судето — немецкая партия была распущена. Генлейн 14 сентября бежал в Баварию, откуда по радио, констатируя невозможность сосуществования судетских немцев с чехами, потребовал присоединения территорий, на которых проживало более половины немецкого населения, к Германии. «Мы хотим жить как свободные мужчины и женщины. Мы снова хотим иметь мир и работу на нашей родине. Мы хотим домой, в рейх»[84], — заявил Генлейн. На немецкой стороне границы начались военные маневры.