Мюнхен

Она полезла на насыпь. Несколько раз падала и снова поднималась, цепляясь руками за стебли травы. Забравшись наверх, легла лицом в траву. Магдалена знала, что ночью здесь пройдет скорый поезд в Карловы Вары. И в тот раз, во время войны, когда она была здесь с глухим старцем, после двенадцати из Праги проехал скорый поезд. С того времени все изменилось. Но расписание движения поездов осталось прежним. Она приложила ухо к земле и ждала, когда раздастся далекий гул. Сейчас для нее самым главным было как можно скорее услышать этот гул. Наконец она услышала его. Одновременно до ее донесся гудок паровоза на повороте.

Магдалена встала и вышла на рельсы. Она чувствовала, как дрожит земля. Встала на шпалы, выпрямилась. Рельсы блестели, как облитые маслом. Она отбросила шляпу, та покатилась по насыпи. Волосы ударили ей по глазам. Магдалена зло отбросила их назад так, что заболела кожа надо лбом.

— Последняя боль, — сказала она.

Из темноты с грохотом вынырнула громада паровоза. Казалось, что грохот слышится прямо с неба. Магдалена прикрыла глаза. Резкий гудок пронзил ее мозг.

Она хотела отскочить… Но какая-то беспощадная сила задержала ее. Надвигающаяся буря взметнула ее руки вверх, глаза расширились и остекленели…

40

В Праге у Яна Мартину работы было больше, чем в Париже.

— Направляйте главный удар против Генлейна, — говорил шеф-редактор Лаубе. — Он заявляет о лояльности республике и при этом получает деньги от Гитлера. Посмотрите! — Он показал Яну фотографии. Это были счета Дрезденского банка, выписанные на загадочные имена. — Это конспиративные имена посланцев Генлейна: Себековского, Франка, Нойвирта. Эти фотографии приносят нам немцы из Северной Чехии и эмигранты. Мы будем публиковать эти снимки. Генлейн будет на нас жаловаться. Начнутся процессы. Пан Клоучек снова отличится.

Редакция кишела незнакомыми немецкими писателями. Они продавали сведения об измене Генлейна в каком угодно количестве. Деньги Лаубе давал Каха. Ян писал передовые статьи. В его распоряжение попадали все новые и новые документы: о генлейновском центре в саксонском Плауэне, о контактах через Вену, о сыновьях профессора Спанна.

— Работать, работать! — покрикивал шеф-редактор. — Один процесс за другим.

Генлейн жаловался. Но процессы откладывались.

Редактор Кошерак ходил как во сне.

— Эти суды уже ни к чему, приближается потоп! — сокрушенно говорил он библейскими словами. — И не будет никакого Арарата!

— Пишите, пишите! — приказывал Лаубе. — Газета — вот ваш Арарат!

— Аммер возвратился из Парижа, — сообщал Кошерак. — И в Париже уже фашизм.

— Всюду он есть, везде выиграет, но у нас — нет! — кричал Лаубе.

— Аммер говорит, что аграрии скоро запретят нам писать против Генлейна. Генлейн-де живет в демократическом государстве и имеет право на политическую агитацию. Так утверждают Беран и Годжа. А также некоторые господа из Града. Демократы.

— Бессмыслица. В таком случае Генлейн быстро бы сплотил всех немцев в республике в одно целое.

— Он еще сплотит.

— Что говорит Аммер о Прейсе?

— Прейс снова поедет в Германию!

— Что он там будет делать?

— Он хочет поговорить с Папеном. Посетит концерны. Одним словом, будет вести переговоры!

— От имени кого?

— Прейс уже сильнее Града. Он внушил Граду, что рабочие могут восстать. А Прейс ни за что на свете не разрешит, чтобы росла заработная плата. Социал-демократы слушаются аграриев. Думаю, что мы недолго будем писать против Генлейна.

— До самого конца, пан Кошерак! Я в концентрационный лагерь не пойду, пан Кошерак!

— Они перетаскивают через границу наших людей.

— Кого?

— Выманили в Дрезден банкира Рюммлера и арестовали там его. Он умер по пути в Дахау. Его жена бросилась под поезд в Стромовке. Если они захотят, то могут вытащить нас и из этой редакции.

— Пан Кошерак, перестаньте пророчествовать…

— Они будут убивать, пан шеф-редактор.

— Идите работать…

Они убивали на самом деле! Умирали загадочной смертью министры и дипломаты. В Париже вспыхнуло и погасло восстание «Огненных крестов». В Румынии купалась в крови «Железная гвардия». Фашисты захватили власть в Болгарии. Малая Антанта закачалась. Венгрия вела кампанию, направленную на ревизию послевоенных границ. Английские лорды ей симпатизировали. Хорватские террористы скрывались в Италии. Муссолини грозил кулаком через Адриатику. Тлели искры в Испании. На венских улицах происходили целые сражения.

И тут в Париже вспомнили, что на востоке есть страна, которая бы могла спасти мир. Та страна, которую Гитлер хочет разбить и закабалить. На место Германии, которая вышла из Лиги Наций, Париж стал усиленно приглашать Москву.

— Вы были во Франции, хорошо знаете обстановку в этой стране. Барту сейчас находится в Праге, вам надо встретиться с ним, — сказал пан шеф-редактор Лаубе. Он снова был на коне, смеялся, потирал руки:

— Будет договор Париж — Прага — Москва! И Гитлер может идти ко всем чертям!