Мюнхен

Рано утром 21 сентября Прага, а вскоре и вся страна узнали, что в половине второго ночи в Град приехал этот самый Ньютон. Через несколько минут вслед за ним прибыл его французский коллега господин де Лакруа. Оба посла направились в резиденцию президента. Секретарь — его имя не сообщалось, но, видимо, это был доктор Регер — прямо в халате пошел будить президента, так как послы не позволили секретарю терять время на переодевание… Вскоре перед послами появился президент в безупречной одежде. Крича и топая ногами, послы принуждали президента немедленно и без проволочек принять условия лондонского соглашения между Францией и Англией. Франция не придет на помощь Чехословакии и в случае германского нападения! И Англия, как заявил мистер Ньютон, тоже никоим образом не поможет Чехословакии, если она будет вооруженным путем противиться передаче приграничных земель германской империи… Доктор Бенеш ответил, что он ничего не может обещать без согласия правительства…

— Кончайте с отсрочками! Созывайте совет министров и принимайте англо-французские условия!

Президент распорядился созвать совет министров. Совет принял условия, испытывая сильнейшее давление со стороны Англии и Франции. Министр иностранных дел Крофта сообщил об этом другим странам. Им была проведена пресс-конференция в Чернинском дворце, на которой он чуть не плакал. На пресс-конференции Ян уже не присутствовал. Вместо него в автомобиле приехал важный и самоуверенный редактор Гинек.

Так вся страна узнала о капитуляции. На людей произвел впечатление рассказ, как поднятый с постели президент под воздействием крика, угроз и топанья ногами был вынужден подчиниться. Они чувствовали себя оскорбленными за президента, за свою страну и за самих себя. Особенно было больно, что их бросила Франция — любимая, сильная, дорогая страна… Англии, правда, никто и никогда не доверял… Зачем мистер Чемберлен снова собирается лететь к Гитлеру, на этот раз в Годесберг на берега Рейна? Неужели ему мало того, что в Берхтесгадене Чехословакию унизили и предали?

Многие удивлялись, почему президент не знал заранее о ночном визите. Ведь Град — не голубятня! Как могли послы попасть в Град, который ночью заперт, и как они без доклада вошли в покои президента? Кто их пустил? Не пытается ли правительство скрыть какие-то факты от народа, который не намерен сдаваться?

— Измена! — разнеслось по всей стране. — Долой предателей! Мы не позволим этого! Мы не капитулируем! Неправда, что мы должны уступить англо-французскому диктату! У нас есть верный союзник — Советский Союз! Мы и сами не беззащитны! У нас есть войска! Да здравствует армия! Долой капитулянтское правительство!

Придя после посещения Тани в санатории на Вацлавскую площадь, где пражане обычно собирались в праздничные и печальные дни еще с 1848 года, Ян увидел на тротуарах группы возбужденных людей. Но они не спорили, а внимательно прислушивались к речам случайных ораторов. Были тут и рабочие, которые пришли прямо в спецодежде. Женщины и девушки оделись по-праздничному.

На площадь беспрерывным потоком вливались все новые группы людей. В районе Мустека запели «Интернационал». Но чаще всего со всех сторон Вацлавской площади доносилась тоскливая мелодия национального гимна «Где моя родина?». Люди обнажали головы. Мужчины выпрямлялись и вытягивали руки по швам. Полицейские и военные отдавали честь.

И вот площадь заполнилась целиком, люди стояли плечом к плечу. Кто-то выступал, говорил о славянской социалистической России, которая не оставит Чехословакию, если народ не захочет сдаваться.

— Демократические силы на западе Европы свергнут свои правительства и поспешат нам на помощь!

— Позор капитулянтам!

— Дайте нам оружие, мы заплатили за него!

Где-то раздались крики:

— На Град! На Град!

Ян находился в толпе, которая шла на Градчаны но Нерудовой улице.

— На Тгуновской улице английское посольство! — раздавались голоса.

— Оставьте посольство в покое! — отвечали другие голоса. — На Град! На Град!

Стало темно, когда передние ряды достигли Градчанской площади. Там уже гудела другая толпа людей, пришедшая с красными знаменами с Велеславина и белогорских предместий. Они без конца пели «Песню труда». Во время пауз выкрикивали хором:

— Мы хотим оружия! Дайте нам наше оружие!

На флагштоках перед Матиашовыми воротами развевались два огромных бело-красно-голубых флага. Над крышей Града на ветру трепетал шелковый президентский флаг.

— Бенеш дома! Пошли к Бенешу!

За закрытыми решетчатыми воротами на первом дворе стоял отряд конной полиции. Охрана Града не показывалась, хотя она находилась в состоянии готовности. Она состояла из одного взвода солдат, облаченных во французское обмундирование.

Из Нерудовой улицы к площади выливались тысячные, десятитысячные волны людей. Шли от Погоржельце.

— К Бенешу! Пусть ответит на наши вопросы!

Кто-то стоял на каменной ограде и командовал:

— Раз, два — взяли!

Решетчатые ворота рухнули. Люди растекались по двору. Конные полицейские под крики толпы пятились назад. Лампы на первом и втором дворе погасли.