Мизгирь

И без того тошно от увиденных ужасов. Мужчины с голым торсом на улицах ходят и чешутся, на спине меж лопаток пузыри алые надуваются. Мне аж привиделось, что на одном нарыв буквально пульсирует, а дальше такое, что ни в страшном сне рассказать. Аж головой затряс, вытряхивая прочь все безумные и сумасбродные мысли. От страха и паники человеку такое почудиться может, что потом ещё и сердце не выдержит. Однако же и сам участковый шибко дальше этих «Волков» направляться не желал.

– Дальше лучше пешком, – сказал он, вылезая с пассажирского сидения из машины.

– Не проедет? – спросил я уже снаружи, тоже покинув свою уютную кабину с подставками, иконками, кивающими игрушечными собаками и прочим декором, который сам себе и обустраивал для комфорта.

– Увязнуть может, – качнул тот подбородком, опасливо призадумавшись, – Погода вон какая, если ливанёт, так размоет там всё… Эвакуатор только вызывать. А тот тем более увязнет, ты представляешь, сколько он весит? Это ж грузовик-тягач сам по себе. Так засосёт, как болота в бегемоте, ой, то есть наоборот! – посмеялся он.

– Я, кстати, без зонта, не ожидал плохой погоды, – сообщил я сразу, так что в случае дождя мы с ним промокнем до нитки.

– Как видишь, Пётр Ильич, я тоже, – развёл он руками, словно желал продемонстрировать свою кобуру.

– Будем надеяться тогда, что дождя не случится, – вздохнул я, чтобы мы не стояли возле машины, теряя время, хотя с той же самой надеждой можно было бы сесть внутрь и попытаться поехать.

– Там бобры реку Ут иногда пригородить пытаются, – рассказывал мне по пути Георгий Владимирович, – На дороге ветки, палки, стволы берёз молодых могут лежать. Тут постоянно такое, до Лузенины не доехать. Потом места с грязью есть, да и вообще, дорога, как видишь, паршивая! Острый камешек или ещё какая острая хрень, проткнёт колесо, а запаска-то есть? – зачем-то спрашивал он, когда мы уже изрядно отошли от машины.

– Да, одна в багажнике, – ответил я, повернувшись к нему лицом, идя не сзади, а уже параллельно.

– Вот, одна! – задрал он вверх палец, как мудрец, – Так что если потом ещё какая беда, уже не выберемся.

Идти предстояло не близко, вокруг то степной пейзаж, то убранные поля, то наоборот деревья да кустарники всякие. А река была по правую руку, хотя потом, где-то как раз у деревеньки, должен быть мост, где она нам путь пересекает и уходит налево, и вот там уже вдоль неё после Лузенины должны быть проклятые Волки.

– Добираться до дачного посёлка надо в комфорте, – обмолвился я, – Так что нам надо будет проследить, чтобы Большеутинский совет вам тут дорогу хорошую сделал. Это сейчас там деревня, а мы облагородим, коттеджный посёлок сделаем для загородного отдыха, – рассказывал я о планах, уже не раз воплощавшихся в жизнь, – Естественно, двести километров от Екатеринбурга мало кто захочет ехать, но для жителей других ближайших городов будет хорошее место.

– Места здесь и вправду хорошие, – с улыбкой говорил участковый, – Скот пасут, урожай собирают, картошку выращивают… Лошадей на продажу ещё. Да, – кивал он мне, будто бы я высказывал какие-то сомнения или удивление на этот счёт, – Кормят, растят да продают потом. Кому в хозяйство, кому на бега и скачки, есть тут такие коневоды в наших краях.

– А это что за чертовщина? – скривил я брови, поглядывая на чучело огромного паука, появлявшегося из-за деревьев на территории небольшого убранного поля.

Конструкция с машину размером, без учёта лапок, а с ней так на целое столпотворение автомобилей, не знаю даже, с чем сравнить. Из соломы да смятой пожухлой травы, связанной отдельными элементами формировалось колоссальное членистоногое, где, несмотря на общую монотонность и даже сливающуюся с соответствующим выцветшим к осени фоном окраску, можно было выделить и выпуклости нескольких глаз, и отдельно поджатые эти ного-челюсти, хелицеры, если бесполезные знания по биологии ещё не покинули мою память. Всегда считал, что кроме точных наук остальные школьные предметы – та ещё ерунда для любителей кроссворды поразгадывать. Вот зачем мне столица Гвинеи? Я уже даже не помню, где она, в Африке или в Южной Америке, Гвинея эта…

– А, так это мизгирь, – отвечал мне участковый, словно мы уже с десяток таких повидали и я интересовался о чём-то настолько обыденном, словно то был не «мизгирь», а «снегирь».

– Что? – переспросил я, чуть сощурившись.

– Мизгирь, – отвечал собеседник, – Так местные называют пауков. Это здесь культ целый обрядный, сельская местность! Это вам не городские с их паникой перед каждым заползшим в дом насекомым!

– Пауки не насекомые, – тихо пробубнил я зачем-то вслух, больше в надежде, что он не услышит, как я его поправляю, только вот сдержаться всё равно не смог.