Мизгирь

И вдруг её взгляд выхватил что-то отличающееся от остальных. Сайт назывался «Жито» и позиционировался как славянское сообщество, где админ, некий Игнатий, в белой расшитой рубахе и с длинной бородой, называвший себя ведуном, рассказывал про всяческое. Под всяческим подразумевались: описания славянских существ и духов, различных оберегов, ритуалов, обычаев. Сайт отличался некой таинственностью и серьёзностью, а Игнатий, хоть и выглядел странно, но почему-то внушал доверие. На вид ему можно было дать лет около сорока-пятидесяти, но, присмотревшись, Лера поняла, что он вполне себе молод, однако возраста и солидности придаёт ему окладистая борода и суровый, но открытый взляд голубых глазах. Лера принялась листать страницы: Леший, Водяницы, Гаёвки, Ырка, Летавец… Большинство имён Лера даже и не слышала, и что они обозначали, конечно же, не знала.

– Ага, вот и Домовой, – Лера, увидев знакомое название, остановилась и принялась читать.

«Домовым по представлениям славян был умерший предок рода, который за свои грехи не был взят на небо, а отправлен Богом служить своим потомкам. Он был суров, и помимо помощи жильцам дома, зачастую досаждал домочадцам своим неспокойным нравом, мучил непонравившуюся ему скотину, вредничал и с людьми. Если не уважить домовика, то будут твориться в избе всяческие неприятности. В разных местностях представляли домовика по-разному, то древним стариком с бородой и кошачьими глазами; то лохматым существом, лишь отдалённо напоминающим человека, а то и животным. Человеку же и вовсе он мог показываться в совершенно различных образах, особливо любил он принимать образ главы семейства. Без домового нет дому счастья. Он и мирил домашних, и следил за хозяйством, наказывал зачинщиков ссор и любил хозяина дома. А ещё была у домового важная обязанность – он предсказывал судьбу жителям дома. Перед бедой стучит домовик по ночам и воет, хлопает дверьми и мяукает по-кошачьи. Если же быть радости, то домовой пляшет, смеётся, гладит мохнатой рукой спящих. Живёт он, как правило, за печью, или на полатях, у печной трубы или в подполе, также мог он жить и в специально-подвешенной для этого еловой ветке».

Лера читала и вспоминала образ, увиденный ею вчера вечером в сумерках, тот дымчатый клубок совсем не походил ни на одно описание домового, кроме разве что кошачьих глаз. Она вспомнила эти два круглых, жёлтых пятачка и поёжилась. Они смотрели на неё вчера вполне осознанно и умно.

– А что если это и не домовой? – вдруг подумала она и похолодела от этой мысли. Всё-таки домовой это явление ещё более-менее приемлемое, но если это не домовик, то кто?

– А что, если это бес? – вдруг испугалась Лера, – Или… Или я схожу с ума и у меня галлюцинации?

Последнее предположение испугало её больше всего. Ну а что, мало ли, всякое бывает, как знать, а вдруг у них в роду была шизофрения, или она в детстве ударилась головой, к примеру, и не помнила об этом, а от удара в голове начала расти опухоль, которая теперь и даёт о себе знать галлюцинациями?

– Так, всё, хватит, эдак можно и в самом деле крышей поехать, – сказала себе Лера, и, закрыв крышку ноутбука, поспешила в комнату к дочери, которая проснулась и подала голос, звонко заплакав.

– Пойдём гулять, моя красавица, – покормив малышку и переодев её в сухое, улыбнулась Лера.