Мхитар Спарапет

— Враг, зачем ты пошел на нас?! — Ее крик пронесся над людской массой. — Зачем ты пришел? Разве мы приходим врагами в чужие земли?..

Она повернулась и направилась к сгрудившимся женщинам.

Сатеник плакала. Крики Зарманд, окровавленная одежда ее сына, отрубленные головы — все это потрясло жену спарапета.

— Невыносимо! — простонала она. — Хоть бы уж скорее это кончилось!

Агарон слез с коня и, не слушаясь матери, отталкивая людей, направился к отцу. Оставалось всего несколько шагов, когда он встретился глазами с угрожающим отцовским взглядом, пригвоздившим его к месту. Понурив голову, обиженный Агарон вернулся обратно.

Наконец все кончилось. Народ стал расходиться. Женщины робко подходили к мужьям. Мхитар избегал взгляда жены. Сатеник молча снесла боль и, подавив обиду, промолвила:

— Созови мужчин, Мхитар.

Спарапет пригласил к себе в замок меликов и военачальников. Потом сел на коня и подождал, пока приблизится жена. Поехали рядом до реки. А когда рысью миновали мост и немного перегнали остальных, спросил:

— Как живешь, госпожа моя?

— Живем…

— Видел Агарона, избаловала ты его, полез, словно нищий. Ни порядка не знает, ни почтения…

— Мхитар!..

Но слова застряли в горле. Он так повернулся в седле и так на нее посмотрел, что устрашилось бы даже самое мужественное сердце. Слезы невольно покатились у нее из глаз. Спарапет сердито бросил:

— Что ж, мне и через собственный порог перешагивать под слезы? Горе мое и без того безмерно. Твой Еликум…

— Что? — Глаза у Сатеник мгновенно высохли. — Он тоже…

— Если бы как все! Нагаш Акоп в плену, а твоего Еликума я сам приказал обезглавить…

Сатеник прижала ладони к глазам. Закричала бы, не зажми он ей рот своей потной рукой.

— Оказался трусом, обесславил твой род, — со сдержанным бешенством выговорил Мхитар. — И чтобы я не слышал твоего плача. Оплакивающий изменника — сам изменник.

Сатеник еле держалась в седле. Тяжелый удар свалился на нее. Была очернена честь рода Асан Джалаляна, рода, который оставался незапятнанным со времен Багратидов.

Въехали в замок. Мхитар слез с коня и помог сойти на землю своей обессиленной жене.

В честь победы в просторном зале замка был дан пир. Заглушая гнетущее горе, Сатеник радушно приглашала гостей к столу.

Усаживались в порядке старшинства: спарапет с Тэр-Аветисом сели по одну сторону стола, Бархудар — по другую. Дальше мелики Багр, Еган. Остальные мелики, военачальники и сотники садились без соблюдения чинов. Одноглазый бродячий гусан Етум из Хндзореска устроился вместе с двумя другими гусанами возле дверей, в нише. В лампады подлили масла. По просьбе Мхитара вардапет Авшар Тэр-Гаспар освятил стол.

— Вкушайте с миром то, что дано господом, и да будет благословенно имя его. Аминь… — произнес он и приблизил к устам чашу с вином.

Выпили и другие. Вскоре многие уже захмелели. Военачальники то и дело подымали чаши и восклицали:

— За твое здравие, тэр Мхитар!..

Мелик Бархудар пребывал в веселом настроении. Впервые спарапет усадил его рядом с собой и обходился ласково, проявлял знаки внимания — подливал вина, подносил лакомые куски мяса.

— Ээ-эх, — покачивал рядом головой Тэр-Аветис, — вино нужно пить корытом. А что чаша?..

— Подайте тысяцкому вино в корыте! — крикнул Мхитар.

Разошедшийся Тэр-Аветис выхватил у виночерпия кувшин и стал пить прямо из него. Удивленный вардапет уставился на Тэр-Аветиса. Заметив это, Тэр-Аветис отставил сосуд, закусил большим куском мяса, потом взял еще один полный кувшин и протянул вардапету:

— Пей, святой отец, вино — посох для стариков! Пей во здравие войска армянского! Пей, не то целую неделю буду вымачивать твою бороду в вине!

Кое-кто из меликов захихикал. Тэр-Гаспар начал было отнекиваться, но дюжий тысяцкий схватил его за руки, а мелик Багр поднес кувшин ко рту вардапета. Старик, захлебываясь, вынужден был выпить. Раздался всеобщий хохот. Тэр-Аветис крикнул, чтобы гусаны играли «гжапар» — танец безумных. И вскочил с места. Лихо подкрутил усы, сорвал с себя пояс, затем ухватился за шею Бархудара и потащил его в круг.

Захмелевший вардапет хихикал, глядя на скачущих военачальников. Вскоре Тэр-Гаспар окончательно свалился. И его пришлось выносить из зала.

Огнем искрилось вино в чаше Мхитара. Вино или кровь?

— Как же я дал уйти персидским ханам! Упустил случай… На кого они надеялись, когда нападали на Армению? На шаха Тахмаза? Ха-ха… У него едва наберется десять тысяч башибузуков. Отцовский трон отняли афганцы, всех жен в гареме изнасиловали, сокровища похитили. Отец Тахмаза чистит в Исфагане обувь афганца Мир Махмуда. А сам Тахмаз? Едва унес ноги, бежал в Тавриз. Русские в Баку, Реште, Гляне. Сломлен хребет персидского царства… И все же ханы успели разрушить цветущий Арсеняц. Пленили Нагаш Акопа…

— Успокойся, Мхитар, — прошептал кто-то над ухом.

Обернулся — жена, с благородной скорбью во взоре.

— Я совершил неподобающее? — спросил он недовольно.

— Мыслил вслух! Не время сейчас, — прошептала Сатеник. — Веселье не любит печали.