Мхитар Спарапет

— Прости меня, господи!.. — прошептал Тэр-Аветис и, словно напуганный чем-то, повернулся и побежал к ущелью… Дойдя до старинной часовни, возле которой он когда-то пировал с Мхитаром, возвращаясь из Мараги после блестящей победы, опустился на колени. Тогда он своей рукой повесил на стене часовни образ богоматери и с чашей вина в руке восславил ее. Первое, что он заметил, войдя в тускло освещенную двумя свечами часовню были грозные глаза богоматери. Перед образом, опустившись на колени, молился гусан Етум. Тэр-Аветиса проняла дрожь. Ему почудилось, что этот старец — сам Христос, явившийся сюда на последний суд над ним. Он попятился к двери, но голос гусана остановил его.

— Не бойся, отступник! Приложись к этому святому образу, который некогда ты повесил здесь, — сказал он, затем встал, подошел к нему и добавил: — Предатель, наша страна никогда не простит тебя, нет!.. Проклятье и презрение отныне твой удел. — Он плюнул в лицо сжавшегося от стыда и раскаяния священника и вышел из часовни.

Тэр-Аветис подполз на четвереньках к иконе и, простирая руки, крикнул:

— Матерь небесная, прости. Я разгневал тебя великими грехами. Молю тебя, о милосердная дева… Прости заблудшего. Обманутый нечестивым дьяволом, я пошел по неверной дороге, исполнил его злой совет. Святая богородица, я пришел к тебе и молю очистить мою душу от пролитой по моей злобе крови. Помилуй, святая дева, помилуй!.. Голосом Манасе молю тебя: помилуй!

Все начинается вновь

Крепость Пхндзакар и днем и ночью кипела как котел. Сюда стекались все новые толпы людей, спасшихся от алидзорской резни. Шли воины и горожане. Шли крестьяне из дальних и ближних сел горного края.

Мхитар разослал меликов и военачальников во все гавары: надо было создавать новое войско.

Набирая добровольцев, князь Баяндур дошел до Утика и Казаха, а мелик Еган проник в плененный врагом, но не покоренный Арцах. Цатур и Горги Младший добрались до Бжни и Котайка.

Прошло не так много времени, и все они стали возвращаться в Пхндзакар с группами добровольцев.

Приходилось почти все начинать вновь. До наступления зимы надо успеть пополнить армию, вооружить и обучить добровольцев…

После ухода Абдулла паши Коч Али и Крх Чешмиш паши вместе с сотником Миграном и меликом Муси то и дело совершали набеги на ближние села. Но добыча у них была малая. Свой скот и запасы продовольствия армяне надежно упрятали в недоступных горных расщелинах. Врага они повсеместно встречали с оружием в руках. Грабители было достигли Дзагедзора, но верный Мхитару хранитель крепости Бандур-Закария, возглавив население Гориса, оказал такое сопротивление, что паши вынуждены были отступить. Правда, отступая, они напали на крепость Воротан и село Шинуайр, но и отсюда ушли ни с чем.

Мигран и мелик Муси уговаривали турок покинуть Алидзор, всей армией напасть на Пхндзакар и уничтожить вновь сколоченные силы Мхитара. Но паши из горького опыта знали, как опасны столкновения с армянами в горных ущельях, и потому решили спокойно перезимовать в Алидзоре, в ожидании, пока Абдулла паша разделается с Персией и вернется со своей армией в Сюник.

— Нам спешить некуда, — говорили они предателям-армянам, — запасов провианта и фуража в Алидзоре больше чем достаточно, а Мхитар обломает себе зубы, коли рискнет выступить против этой неприступной крепости. Переждем до весны…

Скоро снег сполз с вершин в горные долины и плотно укрыл все дороги и тропки. Тоскливо завыли вьюги. Суровая зима сковала страну Армянскую.

Горный край словно бы заснул вечным сном. Но это только так казалось. И в Алидзоре и в Пхндзакаре бодрствовали и днем и ночью.

Турки вели тайную войну против армян. Они засылали в Пхндзакар наемников, надеялись завербовать в войсках Мхитара единомышленников и с их помощью подорвать единство армян. Но зря надеялись: как правило, наемники эти присоединялись к воинам Мхитара и в Алидзор не возвращались.

Как-то князь Баяндур сказал Мхитару:

— Наши люди видели в Севанском монастыре Тэр-Аветиса. Говорят, он в рясе священника. Часами коленопреклоненный стоит перед хачкарами. Плачет и молится…

— За чьи души-то молится? — с недоброй улыбкой спросил Мхитар.

— Верно, пытается искупить свои грехи.

— И как? Удается?

— Кто его знает… — пожал плечами князь Баяндур. — В руках у него, говорят, всегда какая-то цепь — лупит себя без устали. На теле живого места нет — весь в кровоподтеках. Я хотел послать людей, чтобы его прикончили…

— И чем скорей, тем лучше! — бросил мелик Бархудар.

— Не делай этого, — не без грусти в голосе сказал Мхитар. — Тэр-Аветис и без того уже мертв. Мертв для нас и для наших врагов. Он ведь по-своему тоже надеялся спасти Армянскую землю, да только заблудился, не по тому пути пошел. Мне его жаль…