Мхитар Спарапет

Вспомнила страдающий взгляд Мхитара. Она вспыхнула: «Берегись! Терзайся!.. Сам погубил свое счастье!» Гоар победно посмотрела на Товму. Но вечером, когда они снова остались одни, она опять грубо оттолкнула его и приказала не подходить к себе. Осталась безучастной к мольбам и угрозам. Упрямо повторяла только одно: «Не подходи, уйди!»

А потом, как в прошлую ночь, долго смотрела на спящего Товму, и снова его почти юношеский облик — Товма был на пять лет моложе Гоар — вызвал в ней невольную нежность: чем он виноват, этот мужественный красавец?..

В Гоар шевельнулось зло и сострадание. Она встала, отбросила шелковое одеяло и, босая, в одной рубашке, приблизилась к тому, кто наречен ей супругом.

Он дышал ровно, глубоко, забывшись сном измученного человека. У Гоар затрепетало в груди. Вспомнился тот, кто отверг ее, оскорбил. Захотелось забыть и имя и образ его… Но это выше сил… В истерзанном сердце вспыхнула месть. Охваченная испепеляющим чувством мести и горя, она кинулась к Товме и стала будить его поцелуями…

Тот с минуту не понимал, что с ним происходит. Потом вдруг ошалело обвил ее своими сильными руками… Гоар закрыла глаза и… провалилась в пропасть…

На дворе стояла тишина. Только где-то мычала беспокойная буйволица.

— Ты спал, дитя! Стыдись, сотник и сын мелика! Давид-Бек уехал, а ты не пожелал ему доброго пути.

— Бек уехал? — не понимая смысла слов, спросил ошарашенный неожиданным счастьем Товма.

— Вставай, отведи меня к своему отцу, — приказала Гоар.

Откуда было знать крестьянскому сыну, что с этой минуты ему навек суждено исполнять приказания своей капризной и гордой жены. Но сейчас он счел ее повеление своим сладостным долгом.

Пхндзакарцы как-то приуныли. Еще недавно у них было столько дорогих гостей, а тут остались только прежние кумовья да дочь вчерашнего врага. Что здесь будет делать гордая дочь гордого мелика? — думали пхндзакарцы.

Туриндж, проводив Бека и спарапета, с радостью возлег на привычном месте. Когда невестка и сын вошли в его обитель, он растерянно встал и поклонился невестке, но, чувствуя, что сделал что-то неподобающее, поспешно сел.

Гоар слегка улыбнулась, подошла к свекру, взяла его руку и с подчеркнутой покорностью поцеловала ее, отчего мелик еще больше растерялся. Но и возгордился тоже, хотя и не знал, что ему следует предпринять в ответ. Невестка сказала, что хочет осмотреть село.

Все трое вышли из пещеры. Когда Гоар проходила по выступу скалы, ей показалось, что она продвигается между небом и землей. Удивительно красивые, волшебные виды открылись перед нею. На противоположном берегу реки простирался дубовый лес — темный, густой. Он начинался из-под снежных вершин и, спускаясь пологом, сливался с пеной воды. А на этом берегу раскинулись заросли диких яблонь. В обрамлении изумрудной зелени река напоминала брошенный кем-то серебряный пояс. «Смогу ли я быть здесь хоть чуточку счастливой? — спрашивала себя Гоар. — Если бы я могла забыть его и возненавидеть!..»

Она почувствовала, что солнце в этих краях имеет особую привлекательность и тепло, чего она никогда не ощущала в ущелье Хндзореска. Здесь очаровывали даже голые скалы своими крупными и гордыми формами.

Гоар долго осматривала село. Вместе со свекром и мужем входила в пещерные жилища переселившихся из Западной Армении крестьян. Некоторых из них она кое о чем расспрашивала. А так разговаривала только со старым Туринджем. Мужа словно не было рядом. Не обращала она внимания также и на крестьянок, которые старались попасться ей на глаза, удостоиться словечка или хотя бы улыбки.

Неожиданно Гоар изъявила желание взобраться на самую высокую скалу. Туриндж попытался было отговорить ее, но, увидя, что невестка уже карабкается вверх, охая и ворча, последовал за ней. На скале рос только одинокий шиповник. Зато отсюда вся долина была как на ладони.

— Вот тут будут мои покои! — решила Гоар. — Строить начинайте сегодня же. Доступные места, откуда можно проникнуть в наши скалы, следует окружить двойной стеной. Найдите мастеров. Деньги дам я.

Отец и сын переглянулись с наивным крестьянским сомнением. Однако смолчали. Спустились со скалы. Гоар, которая шла впереди, вдруг резко обернулась.

— Слышали? — спросила она повелительно у свекра. — Я буду покорной невесткой. Но не забывайте, что я дочь мелика Бархудара. Мой отец до Давид-Бека не платил подати ни одному шаху и хану. Это вы должны знать. Я могла бы управлять не только замком, но и целым царством. В домашние дела вмешиваться не буду, но в делах внешних будет лучше, если вы станете слушаться меня. Не думайте, что отец с легкостью смирится с обидой. Он еще пойдет на Пхндзакар. Надо приготовиться и встретить его оскалом крепких зубов. Неприступная крепость! Вот что нам надо!

— Будем иметь ее, дорогая невестка, — согласно кивнул Туриндж, восхищенно глядя на Гоар.

С этого дня начали укреплять замок.

Беспокойный человек