Мкхарт

Два года. Целых два года пролетели в бешеном угаре страсти. Я уже смирился с тем, что главная любовь моей жизни никогда не станет мне законной женой. Всё, что я мог — быть рядом с ней как можно дольше. Я не подавал виду, что наши с ней отношения вызывают некоторые проблемы, что всё это время я выслушивал завуалированные и не очень намеки от друзей и союзников о том, что мы не пара, что я стал преступно беспечен, а она из враждебного нам клана. Тхань ни к чему знать об этом, хотя я иногда замечал, что и её тревожат подобные мысли. Иногда проявлением подобного беспокойства служил спонтанный бурный секс посреди ночи, иногда она ненадолго замыкалась в себе, но страсть и любовь были постоянной основой наших отношений.

За эти два года, помимо напряженной учебы, мы с Тхань отметились практически во всех мало-мальски значимых местах столицы. Театры и выставки, студенческие вечеринки и приемы в Высших Домах столицы. Однажды страсть настигла нас сразу после окончания скачек водяных буйволов на рисовых полях. Тхань тогда сделала ставку, и выигрыш, пусть небольшой, весьма её раззадорил. В тот день мой верный Ли невозмутимой статуей простоял около часа, по колено в грязи рисового поля, рядом с раскачивающимся лимузином.

Рано или поздно, но всё когда-то подходит к концу. Остались позади семь долгих лет тяжелой учебы. Бесконечные семинары, тренинги, лекции и полевые учения, проводимые лучшими в мире наставниками, не прошли бесследно. Казалось, разбуди меня среди ночи, и я без запинки расскажу характеристики рельефа провинции Хо и их влияние на способ построения глубоко эшелонированной обороны или особенности снабжения войск продовольствием в Западном полушарии в зимний период. Кроме того, всё это время в мою голову систематически вдалбливались сведения, необходимые для ведения семейного бизнеса и продвижения политической воли моего клана. Без стеснения могу похвастать, что два небольших завода по производству оружия, которые отец выделил под моё управление для получения необходимой практики, вошли в десятку лучших предприятий подобного профиля.

И вот, наконец, как достойное завершение этих семи лет — грандиозный Бал. Выпуск Королевского университета никогда не был рядовым событием даже по масштабам королевства. В этот день в мир большой политики и бизнеса выходили будущие руководители корпораций, главы семей, королевские советники и топ-менеджеры. Представители аристократии вливались в дела своих кланов, талантливых одиночек и выходцев из низов заваливали предложениями уже на пятом-шестом курсах. Старые стены Университета оставляла молодая элита.

По окончании торжественной части с непременным напутствием от представителя императорской семьи, начался непосредственно бал, на который каждый выпускник имел право пригласить одного человека. Естественно, высокую честь быть моей спутницей на этом балу мне оказала Несравненная и Блистательная Тхань Ти Фаннизе. Тщательно продуманная музыкальная программа чередовала зажигательные ритмы с медленными, тягучими мелодиями романтического блюза. Разгорячившаяся Тхань прижалась ко мне, плавно плывя под звуки медленного вальса. Сквозь тонкую ткань ее платья я чувствовал, как быстро бьется её сердце, не успевшее успокоиться после быстрого танца. Запах её чистой и здоровой кожи, смешанный с легким флером духов, буквально бил мне в ноздри, сводя с ума от дикого желания.

Ближе к полуночи, в полном соответствии с традициями, выпускники разбрелись по Университету, прощаясь с его классами, коридорами и галереями. Сжимая в своей руке ладошку Тхань, я неторопливо шёл по коридорам родного корпуса, укутанным приятным полумраком. Открыв дверь классной комнаты, в которой провел столько нелегких часов, я пропустил девушку перед собой и зашел сам, плотно прикрыв за собой массивные створки.

— Ну вот, это тот самый класс, в котором учился и страдал величайший гений нашей с вами современности, почтенная тьюди Тхань, — с легкой улыбкой я подтрунивал сам над собой: — Именно в этих стенах билось сердце великого поэта от стратегии, здесь он познал первые победы и горечь первых наказаний от злобного декана.

— Бедненький, — в голосе Тхань чувствовалась ирония, — нам, простым людям, не дано понимать вас, великих гениев.

Я картинно приосанился, приняв горделивую позу.

— Это потому, что вам просто не дано, — с деланным величием произнес я.

— Нет, — её губы неудержимо разбегались в улыбке, — это потому, что нам этого просто не надо.

— Ах вот ты как!