Младенцы Потерянной Супони

                Наутро, выспавшиеся и полные сил, доктор Кислинг и Бальтазар спустились вниз. Доктор надел отменного качества жилетку, а Бальтазар украсил грудь синим галстуком. Их уже поджидали хозяева дома. Отец Берн поспешил навстречу, приветливо улыбаясь, протянул руку сначала доктору, затем – Бальтазару. Мария слегка поклонилась.

                Молодой человек пожал руку священника, одновременно отвечая на поклон стоящей у камина девушки. Мария была довольно недурна собой. Темные волосы обрамляют продолговатое лицо, губы яркие, несколько толстоватые, а глаза насмешливые и, как показалось Бальтазару, хитрые.

                -Прошу, господа, откушать, что послал Господь, - пригласил священник.

                 -Благодарю, - доктор Кислинг отодвинул стул и сел неподалеку от дымящейся кастрюли. Бальтазар пристроился у блюда с куриными желудками.

                Отец Берн, кряхтя, опустился на стул во главе стола. При дневном свете он показался старее, чем накануне ночью. Для завтрака с гостями священник надел полагающееся по сану облачение, которое, нужно сказать, ему совсем не шло.

                Мария осталась стоять.

                -Помолимся, - сказал отец Берн и, сложив руки, быстро прочел молитву. – Аминь.

                -Аминь, - отозвался Бальтазар.

                Доктор беззвучно открыл и закрыл рот: то ли зевнул, то ли хотел что-то сказать, да передумал.

                -Мария, пожалуйста, - кивнул девушке священник.

                Та проследовала от камина к столу (от взора Бальтазара не укрылось, как покачивались при каждом шаге ее спрятанные за льняной тканью бедра), открыла крышку кастрюли. Комната враз наполнилась пряным запахом похлебки. Мария неторопливо разлила похлебку по мискам.

                Бальтазар попробовал первым, на его лице отразилось удовольствие.

                -Бесподобно.

                -Да, Мария отменно стряпает, - без выражения в голосе сообщил отец Берн. – Дочка, присядь с нами, раздели трапезу.

                -Доставьте нам такое удовольствие, - поддержал Бальтазар.

                Мария без улыбки присела на краешек стула, но есть не стала.

                Доктор Кислинг, расправившись с похлебкой, попросил Бальтазара наполнить его миску куриными желудками и съел около дюжины, запивая весьма недурным вином. Насытившись, он отвалился на спинку стула, глядя в окно, за которым виднелась площадь с виселицей. Потерянная Супонь уже не казалась доктору такой неприветливой и мрачной.

                Бальтазар съел несколько желудков и, вытерев губы салфеткой, заявил, что сыт.

                Мария поднялась, начала убирать со стола.

                Отец Берн кашлянул, затем заговорил, обращаясь к доктору:

                -Позвольте полюбопытствовать, магистр, какими судьбами вас с товарищем занесло в нашу деревню?

                Доктор Кислинг удивленно поднял брови.

                -Господин Берн, мне странно слышать именно от вас этот вопрос.

                -Не уверен, что понимаю вас.

                Доктор Кислинг взглянул на Бальтазара, затем вновь обратил взор пылающих за стеклами очков, глаз на священника.

                -Я полагал, что именно к духовному лицу жители деревень в первую очередь обращаются в минуты душевной скорби и смятения.

                -Так и есть, - спокойно отозвался отец Берн. – Только причем здесь Бюро по борьбе с мракобесием?

                -Преподобный, - подал голос Бальтазар, - А разве в вашей деревне не происходило в последние недели нечто необычное и, я бы сказал, жуткое?

                Мария, вернувшаяся на свое место у камина, чихнула.

                -Простите.

                Отец Берн уставился на Бальтазара.

                -Сын мой, дорога жизни полна опасностей и мрака и на ней нас ежесекундно поджидает нечто необычное и жуткое.

                -Мы приехали из-за этого, - насупился доктор и бросил на стол желтый бумажный листок.

                Мария приблизилась к столу, передала листок отцу Берну, тот быстро пробежал письмо глазами. На его лице не отразилось ровным счетом ничего.

                -Ясно. Мария, передай это обратно доктору.

                Девушка вернула письмо Якова Рваная Щека Кислингу. Когда она проходила мимо Бальтазара, тот не удержался и скосил глаза, осмотрев весьма симпатичную заднюю сторону Марии.

                Доктор Кислинг удивленно смотрел на священника. Отец Берн начинал казаться ему вполне здравомыслящим человеком, а не одним из тех параноиков и фанатиков, которыми обыкновенно являются деревенские падре.

                -Магистр, боюсь, вы совершили ваш путь напрасно.

                -Отчего же?

                -На то есть две причины. Главная – в нашей деревне нет мракобесия и к гибели несчастных младенцев все относятся более чем разумно. А вторая причина – Яков Рваная щека – это местный дурачок, бедняга, лишенный разума.

                -Но мертвые младенцы в вашей деревне есть? – спросил Бальтазар.

                -Младенцы есть.

                В эту секунду наверху раздался детский плач. Лицо отца Берна передернулось, губы скривились, он бросил на Марию испуганный взгляд. Девушка, сорвавшись с места, побежала вверх по лестнице, стуча деревянными башмаками.

                -Младенцы есть, - повторил святой отец, отпивая из кружки (зубы стукнули о глину). – Но в их гибели нет ничего сверхъестественного.

                -Это понятно, - доктор Кислинг взмахнул рукой. – Чертей не бывает. Нас интересует, что думает обо всем этом население деревни и не собирается ли оно сжигать или вешать ни в чем не повинных людей. Наша задача – выявить истинную причину гибели младенцев и не позволить совершиться дикому самосуду.