Младшая сестра

— Ах, Шамси! — снисходительно улыбается в ответ Хабибулла. — Ты отстаешь от жизни. Это только невежественные муллы так учат темный парод. — Говоря так, Хабибулла намекает на Абдул-Фатаха. — А вот возьми, к примеру, закавказского муфтия, — ты, конечно, слышал об этом ученейшем мулле? Так вот обе его дочери окончили русский женский институт. Одна из них замужем за генералом для поручений при верховном главнокомандующем, другая — за командиром полка, георгиевским кавалером. Дочери муфтия — одни из самых образованных женщин среди мусульманок. А ведь муфтий — не молодой модник, как ты выражаешься, ему девяносто лет, он еще во время русско-турецкой войны был переводчиком при великом князе Михаиле Николаевиче.

Трудно спорить с Хабибуллой. Шамси, однако, пытается возражать:

— Приятно, конечно, иметь зятем генерала или полковника — если только, разумеется, они мусульмане, — но я все же опасаюсь, что, посещая русскую школу, наши дочери забудут святой шариат.

— Не забудут! — уверенно говорит Хабибулла. — Несколько лет назад в русском женском институте, в заведении святой Нины в Тифлисе, сам наместник царя на Кавказе граф Воронцов-Дашков на свои собственные средства устроил для девушек-мусульманок, воспитанниц института, маленькую мечеть и комнату для преподавания шариата. Бакинские знатные мусульманки послали им туда подарок — коран в богатом сафьяновом переплете. Если бы ты только видел, какие ковры пожертвовали в эту мечеть виднейшие мусульмане Кавказа, дочери которых учатся там! Уж ты-то смог бы по достоинству оценить эти ковры! А какие люди были там на торжественном открытии женской мечети! Сама графиня Воронцова-Дашкова, княгиня Чавчавадзе, барон Рауш фон Траубенберг — тифлисский губернатор…

Шамси ошеломлен.

— А ты как туда попал? — недоверчиво спрашивает он.

— Я был послан на торжество от редакции газеты, — отвечает Хабибулла, падая с высот волшебного мира в мир повседневный.

Хабибулла, по-видимому, говорит правду. Благоразумие, однако, не позволяет Шамси сразу согласиться с неожиданным предложением Хабибуллы.

А вместе с тем доводы Хабибуллы столь убедительны, картины светского общества столь заманчивы! Ковроторгонец уже видит свою дочь в обществе княгинь и графинь. Наконец, в школе будет маленькая мечеть, где мулла будет обучать девочек корану по книге в сафьяновом переплете.

— В такую школу я бы отдал Фатьму! — вырывается у Шамси.

Фатьма за дверью подталкивает Баджи в бок:

— Это они обо мне говорят, слышишь?

Обе напряженно вслушиваются в разговор.

— О нет! — доносится до них низкий голос Хабибуллы. — Я только для примера привел тебе эту школу — ведь туда принимают лишь дочерей знатных людей.

Баджи удовлетворена: так ей и надо, этой хвастунье!

Но вот снова слышится низкий голос:

— Для дочерей купцов есть в городе другая школа — туда ты и сможешь отдать Фатьму.

Теперь опять торжествует Фатьма.

— Отец отдаст меня в школу! — восклицает она. — Я буду настоящей барышней!

— Не отдаст! — возражает Баджи.

— Посмотрим, как ты завоешь, когда увидишь меня с книжкой в руках, а сама будешь вертеться с метелкой по комнатам или с корзинкой по базару!

Кровь ударяет Баджи в голову: Фатьма будет ходить с книжкой, будет школьницей, а она, Баджи…

— Пока тебе еще только купят книгу, а у меня она уже есть! — говорит Баджи задорно.

— Врешь! — отвечает Фатьма, пренебрежительно поджав губы.

— Пусть сдохну, если я вру! — восклицает Баджи.

— Тогда покажи, — предлагает Фатьма.

Что-то подсказывает Баджи: не надо, не надо показывать книгу! Но Фатьма смотрит на Баджи так презрительно, так вызывающе, что робкий голос благоразумия гаснет. Баджи соскакивает с ящика, убегает. Не успевает Фатьма оглянуться, Баджи уже стоит перед ней с книжкой в руках.

— А ну, раскрой! — говорит Фатьма удивленно.

Баджи раскрывает книжку.

— А ну, дай-ка мне! — Фатьма протягивает руку, все еще не веря своим глазам.

Что-то подсказывает Баджи: не надо, не надо давать Фатьме в руки книгу! Однако для того, чтобы насладиться победой, дать необходимо. Фатьма сует в раскрытую книгу свой длинный нос, разглядывает буквы. Фатьма неграмотная, но она все же отличает знакомые по вывескам четкие русские буквы от завитушек арабского шрифта, виденных в книге корана, в двух-трех других книгах, составляющих библиотеку Шамси.

— Русская книга! — взвизгивает вдруг Фатьма и бросает книжку на пол, точно ужаленная змеей.

Опомнившись, она снова хватает книжку: надо показать отцу, чтобы выяснил, откуда у этой черногородской такая книга — уж не стащила ли где-нибудь? Фатьма делает движение, чтоб спрятать книжку за пазуху.

Не тут-то было! Вмиг Баджи вырывает книжку из рук Фатьмы, выбегает из комнаты.

— Русская книга! — визжит Фатьма во весь голос. — Русская книга!

На шум появляется Шамси.

— Здесь, в этой комнате, русская книга, у Баджи! — задыхаясь от волнения, шипит Фатьма.

Шамси зовет Баджи.

— Где книга? — строго спрашивает он.

Изумление на лице Баджи служит ему ответом.

Шамси зовет Ана-ханум.

— Не видела ты здесь русской книги?