Младший брат

Так что я знал, что криптография убережет меня от прослушки, однако не был готов иметь дело с гистограммами.

* * *

В метро я вышел из вагона, махнул проездной карточкой перед турникетом и поднялся к выходу на Двадцать четвертую улицу. Как обычно, на станции болталось много диковинного люда. Пьянчуги, святоши, хмурые мексиканцы с суровым взглядом под ноги, несколько гопников. Не обращая на них внимания, я бегом поднялся по лестнице и вынырнул на поверхность. Вся сегодняшняя партия дисков с «Параноид-иксбоксом» была роздана, опустевший рюкзак больше не оттягивал плечи, и от чувства исполненного долга на душе стало легче. Я пружинистой походкой зашагал по улице, оставив позади бродячих проповедников, несущих благую весть по-испански и по-английски.

Продавцы поддельных солнечных очков куда-то подевались, их место заняли другие проходимцы. Они продавали электрических собачек-роботов, которые могли протявкать мелодию государственного гимна и задирали лапку, если показать им портрет Усамы бен Ладена. Мне стало интересно, на каких принципах работают электронные мозги этих собачонок, и я мысленно пометил себе в будущем прикупить парочку и разобрать. Технология распознавания лиц уже шагнула из военной области в казино, где с ее помощью вычисляли жуликов, однако я не знал, что она успела добраться до сферы игрушек.

Расправив плечи, я зашагал по Двадцать четвертой домой, к Потреро-Хилл. Из ресторанов, навевая мечты об обеде, доносились пряные ароматы буррито.

Не знаю, что заставило меня вдруг оглянуться через плечо. Наверно, пресловутое подсознательное шестое чувство. И я понял, что за мной следят.

Их было двое. Здоровенные белые парни с тонкими усиками, то ли полицейские, то ли байкеры-гомосексуалы, обычно рассекавшие по Кастро, но у геев прически поаккуратнее. На них были ветровки цвета старого цемента, прикрывавшие пояс, и синие джинсы. Мне сразу вспомнился весь арсенал, который копы носят на поясах, вспомнился и пояс Бэтмена у того безопасника в грузовике. На головах у обоих красовались беспроводные наушники.

Я продолжил путь, не сбавляя шага, хотя сердце заколотилось от страха. Я с самого начала ожидал чего-то подобного. Так и знал, что рано или поздно ДВБ вычислит, чем я занимаюсь. Я предпринимал все мыслимые меры предосторожности, но та стриженая дама предупреждала, что за мной будут следить. Что отныне я у них под колпаком. Я поймал себя на том, что вроде как ждал, что за мной придут, арестуют и бросят за решетку. А что? Почему в тюрьме должен сидеть Дэррил, а не я? Чем я лучше него? У меня даже не хватило духу рассказать родителям – ни своим, ни тем более его, – о том, что с нами стряслось на самом деле.

Я ускорил шаг и перебрал в уме все, что у меня с собой. В рюкзаке ничего криминального. Ну, по крайней мере, ничего чрезмерно криминального. Взломанный скулбук с мессенджером и другим софтом, но с такими ходит половина школы. Данные, хранившиеся на телефоне, я зашифровал иначе. Разделил память на две части, открываемые разными паролями. Одна, на всякий случай, предназначалась для посторонних, а в другой хранилось все самое ценное. На первый взгляд эти данные казались бессвязной чепухой – такими их делала шифровальная программа. Так что никто даже не догадается о существовании скрытого раздела.

Дисков в рюкзаке не осталось. На ноутбуке нет никаких опасных улик. Но, конечно, если они повнимательнее присмотрятся к иксбоксу, игре конец. Фигурально выражаясь.

Итак, я сделал все, что мог, чтобы обезопасить себя. Пришло время встретить свою судьбу. Я остановился, зашел в ближайшую закусочную и заказал буррито с карнитас – полосками ветчины – и двойной сальсой. Если уж пропадать, так хоть на сытый желудок. Взял еще большой стакан орчаты – холодного рисового напитка, похожего на сладковатый водянистый пудинг. На вкус гораздо лучше, чем на слух.

Сел за стол, и на меня снизошло глубокое спокойствие. Либо я отправлюсь за решетку за свои «преступления», либо нет. Все равно мне дали свободу лишь временно, отпустили погулять на длинном поводке. Моя родная страна уже не была мне другом, мы с ней очутились по разные стороны баррикад, и я понимал, что в этой битве мне не победить.

Когда я дожевывал буррито и хотел заказать на десерт чуррос – жареные пончики с корицей, те двое громил вошли в ресторан. Видимо, им надоело торчать снаружи и смотреть, как я тяну время.

Они встали возле стойки у меня за спиной, отрезав путь к отступлению. Я взял свой чурро у симпатичной пожилой официантки, расплатился, торопливо откусил пару раз. Хотелось успеть насладиться десертом, может быть, он будет последним за долгий-долгий срок.

И только потом я обернулся. Они стояли так близко, что я разглядел прыщ на щеке у того, что слева, и соплю под носом у другого.

– Прошу прощения. – Я попытался протолкнуться между ними. Тот, что с соплей, преградил мне путь.

– Сэр, – сказал он, – будьте добры, пройдите с нами. – И указал на выход из ресторана.