Младший брат

– Простите, я занят. Я ем. – Я снова попытался сделать шаг. На этот раз он положил руку мне на плечо. Он тяжело засопел носом, отчего сопля покачнулась. Я, наверно, тоже запыхтел, сам того не замечая из-за бешено колотящегося сердца.

Другой приподнял клапан на ветровке и показал полицейский значок.

– Полиция, – сказал он. – Пройдемте с нами.

– Дайте хоть вещи забрать, – отозвался я.

– Ничего, мы о них позаботимся, – ответил он. Сопливый придвинулся ближе и приставил ногу к моей ступне с внутренней стороны. Такой прием используется в некоторых боевых искусствах. Он дает почувствовать, когда противник начинает движение, собираясь бежать.

Но я-то бежать не собирался. Понимал: от судьбы не уйдешь.

Глава 7

Меня вывели на улицу. За углом стояла полицейская машина. Никакой символики на ней не было, однако любой местный житель мгновенно понял бы, что эта тачка полицейская. Ибо кто же еще может ездить на огромной «краун-виктории» в наше время, когда цена на бензин взлетела до семи долларов за галлон. Мало того, только полиция может позволить себе припарковаться вторым рядом на перегруженной улице Ван-Несс в нарушение всех хитроумных городских правил парковки, не опасаясь, что ее заберут хищные эвакуаторы, которые стаями кружат по улицам, утаскивают машины нарушителей и потом требуют с владельцев умопомрачительную мзду.

Сопливый высморкался. Я сидел сзади, он рядом со мной. Его напарник уселся впереди и стал тыкать пальцем в древний ноутбук, такой потрепанный, словно его первыми владельцами была семейка Флинтстоунов из каменного века.

Сопливый снова внимательно изучил мои водительские права.

– Мы хотим задать вам несколько рутинных вопросов.

– Можно мне взглянуть на ваши значки?

Эти типы явно полицейские, однако не помешает дать им понять, что я знаю свои права.

Сопливый сверкнул бляхой так быстро, что я ничего не успел разглядеть, однако прыщавый с переднего сиденья дал мне хорошенько всмотреться в свою. Я прочитал номер подразделения и запомнил четырехзначный личный номер. Это было легко: 1337 у хакеров означало leet, или язык элиты, – способ записывать слова, заменяя некоторые буквы цифрами.

Оба были очень вежливы, не пытались меня запугать, как делали в ДВБ, когда я томился у них в плену.

– Я арестован?

– Вы временно задержаны ради обеспечения вашей собственной и общественной безопасности, – ответил сопливый.

Он передал мои права прыщавому, и тот медленно ввел их номер в компьютер. Я заметил опечатку и сгоряча чуть было не поправил его, потом решил, что лучше не соваться попусту.

– Вы хотите что-нибудь сообщить нам, Маркус? Или предпочитаете, чтобы вас называли Марк?

– Сойдет и Маркус, – отозвался я. Прыщавый вроде бы казался неплохим парнем. Если, конечно, не считать, что они меня силой усадили в машину.

– Маркус, вы хотите что-нибудь сообщить нам?

– О чем? Я арестован?

– В настоящий момент вы еще не арестованы, – ответил прыщавый. – А хотели бы?

– Нет, – признался я.

– Вот и хорошо. Мы следим за вами с тех пор, как вы вышли из метро. Судя по данным вашего проездного билета, вы в разное время побывали во множестве необычных мест.

У меня отлегло от сердца. Значит, дело не в икснете. Они следят за моими перемещениями в метро и задались вопросом, почему я в последнее время разъезжаю такими странными маршрутами. Глупость какая.

– Значит, вы следите за каждым, кто в метро отклоняется от своих привычных маршрутов? Много же у вас работы.

– Нет, Маркус, не за каждым. Мы получаем тревожный сигнал всякий раз, когда кто-нибудь начинает ездить не так, как обычно, и оцениваем, требуется тут дополнительное расследование или нет. В твоем случае нам захотелось узнать, почему такой смышленый на вид подросток вдруг стал бывать в совершенно непредсказуемых местах.

Когда я понял, что меня не швырнут за решетку, во мне закипела злость. Да какого черта они за мной шпионят – у них что, других забот нет? И с какой стати метро поставляет им сведения обо мне? Пусть занимается своим делом и возит пассажиров! И где, интересно, засветился мой проездной, давая повод обвинить меня в «нестандартном характере поездок»?

– Кажется, я предпочел бы, чтобы меня арестовали, – заявил я.

Сопливый откинулся на спинку сиденья и выгнул бровь.

– Правда? По какому же обвинению?

– А разве это не преступление – ездить в общественном транспорте неизвестно куда и неизвестно зачем?

Прыщавый зажмурился и устало потер глаза.

Сопливый обреченно вздохнул.

– Послушай, Маркус, мы на твоей стороне. Эта система помогает нам ловить злоумышленников. Террористов и наркоторговцев. Может быть, ты и сам торгуешь наркотиками. А проездной билет дает тебе отличную возможность незаметно перемещаться по городу. Кто ты, откуда – никому не известно.

– А чем плохо оставаться неизвестным? Томаса Джефферсона, помнится, вполне устраивало, что лишь немногие догадывались о его авторстве текста Декларации независимости. И кстати, я уже арестован?

– Давай отвезем его домой, – предложил прыщавый. – Побеседуем с родителями.