Млечные муки

Не то чтобы Никита серьезно готовился и ко второму экзаменационному испытанию. Снова вся обстановка томила: то клонила ко сну, то выбивала из колеи. На кухне щелкал чайник, этажом выше шумел алкаш, вновь заходила, на сей раз за какими-то крупами, неземной красоты соседка, всякий раз малость смущающая своими рабоче-крестьянскими манерами и южнороссийским говором, но все же, что ни говори, волнующая кровь. И Никита снова и снова пробовал сосредотачиваться на взятом взаймы конспекте, но опять и опять что-то мешало и сворачивало разум до размеров одной только мысли о чем-то крайне ненаучном. Но только до тех пор, пока вновь не грянуло озарение, что экзамен по «Философии междустрочий», между прочим, тоже вполне поддается сдаче без особенных приготовлений, тут главное – вспомнить все в ответственный момент, а там уж как пойдет.

20-го января погода выдалась еще более снегопадкой и порывистой, чем в день первого экзамена. Это предвещало проблемы, но сулило итоговую завершенность. Прямо так и написали в гороскопной газете, распространяемой во всех парадных. По дороге к универу Никита вновь мучительно бился над старой задачкой: почему и по какому праву современные кандидаты философских наук и вообще вся подобная прифилософленная публика преподает студенчеству философию и ее производные? Ведь вся их заслуга состоит только в том, что они освоили историю философии, постигли своим утонченным духом как принципиальные, так и тончайшие различия между идеями Сократа и Платона, Декарта и Лейбница, но сами-то каковы! За всю жизнь, во всяком случае публично, не озвучили ни одной собственной оригинальной философской концепции, ни одной свежей мысли. А только лишь обучились доступно пересказывать детишкам мысли древних и средневековых. Потому Никита с плохо скрываемым подозрением относился к такого рода философически настроенным кандидатам. А те с подозрением относились уже к нему: уж больно физиономия малознакомая, редко появляющаяся на сеансах духовно-интеллектуального торжества. Из чего институтские философы заключали, что перед ними чуждое всяческому познанию сознание.

По счастью, сегодня экзамен принимала препод Селезнева. Она была замужем. Воспитывала некоторое количество детей. Эти важные детали знали все студенты, поскольку давно замечено, что замужние и одетворенные преподшы, куда как добрей и лояльней. И вот как раз Ольга Павловна Селезнева ко всему прочему почему-то с особой симпатией относилась к студентам мужского рода, даже к самым безутешным двоечникам. Зато девчонкам с ней приходилось потуже, но и не так, чтобы совсем уж. Никита вытянул билет как билет, хотя долго присматривался – не лежит ли где какой полегче. Но, приняв во внимание, что на пустую голову разницы нет, зацепил билет с универсальным для всех вопросом: «Что такое философия междустрочий». И – «Философия междустрочий в поэзии Ф. М. Достоевского» – на второе.

Когда пришел срок, Никита, как мог, поведал, что «философия междустрочий» – дело нужное и важное, и, памятуя о повышенной религиозности чувств Ольги Павловны, добавил, что еще и… богоугодное. Чем вызвал легкое оживление и гоготок на партах позади. И хотя сегодня Никита явно был не в лучшей умственной форме, но все-таки собрал на лбу складки и завернул, что в междустрочиях порой скрывается такая могучая истина, что и в самих строках-то днем с огнем не сыщешь! И междустрочия, между прочим, открываются зачастую только умам посвященным и подготовленным. А потому читать надлежит вдумчиво, не просто ухватываясь за соломинку сюжетной лилии эээ… линии, но еще и попутно ища многочисленные подтексты и внутренние протесты против канонических форм… Селезнева уже давно читала его самого как открытую книгу, понимая, что Никита может продолжать лить водичку на мельницу красноречия еще достаточно долго, а потому жестом велела приступать ко второму вопросу. Никита отвечал, что с поэзией Достоевского, признаться, не знаком. И, говоря по чести, и вовсе сомневается, что таковая имела место. Если не считать ту, что употребима в романах… если это имело место там… подзабыл. Но! несмотря на все это, следует заметить, что и междустрочий, и философии в текстах Достоевского… вообще-то очень даже хватает с избытком! Иначе едва ли он стал был героем экзаменационных билетов… даже в нашем этом… срезе… контексте… И хотя Ольга Павловна крайне сдержанно отнеслась к шутке про билеты, да и сам Никита ощущал, что ответ слабоват, но «хорошо» в зачетку она все же проставила, на дорожку пожурив Никиту за редкое посещение ее занятий. И тут уж Никита собрался вовсю, не став ее поправлять, что на этом курсе таких посещений не было вовсе.