Млечный Путь, 2016 № 02 (17)

Невообразимыми усилиями он-таки смог поднять нижнюю часть тела на ограждение и лечь животом на него. Затем начал осторожно продвигаться вперед. Достигнув равновесия, повернулся вокруг своей оси и улегся всем телом — грудью и животом — на ограждение. Разумеется, как бы ни старался удержать равновесие, он должен был неизбежно свалиться вниз, но этого не давала сделать веревка, одним концом закрепленная на ограждении (другой он сжимал в зубах). Беглец с такой точностью рассчитал расстояние между собственным ртом и местом, где крепилась веревка, что без труда мог удерживать горизонтальное положение. Если бы кто-нибудь рассказал мне о чем-то подобном, я решил бы, что человек лжет: совершить такое невозможно!.. Если бы не видел этого собственными глазами.

Отдохнув, Неранайя начал осторожно поворачиваться. Вот его живот лег на поручень, нижняя часть тела согнулась, и он стал скользить вниз. От свободного падения удерживала веревка, которую он держал в зубах. Безумец слегка ослаблял хватку, и под собственной тяжестью его тело медленно скользило вниз; сжимал — и движение останавливалось. Серьезную трудность представляли узлы — преодолевать их приходилось с великим напряжением сил. Но не только зубами он контролировал веревку — он ее сжимал шеей и плечом, да еще и петля у него была под подбородком. Теперь мне было совершенно ясно, что план, осуществление которого я наблюдал, был не просто тщательно, но скрупулезно просчитан. На его подготовку ушли не дни, а недели, и только такой сильный волей человек, как Неранайя, мог осуществить его. Я помнил, что в течение последних недель меня очень удивляли странные движения, которые он регулярно — буквально до изнеможения — выполнял в своей клетке: они были вовсе не случайны и целью своей имели подготовку к тому, что он сейчас делал.

И вот колоссальная и, на первый взгляд, совершенно невыполнимая задача, близка к исполнению. Но сможет ли он достичь поверхности пола невредимым? Ему грозила опасность — в любой момент он рисковал упасть, но сохранял спокойствие. Я видел его глаза: они сверкали, в них светилось торжество. И вот наступил, пожалуй, самый опасный момент: медленно он убрал подбородок с верхней части ограждения и повис на веревке, сжимая ее зубами. Очень медленно, почти незаметно и с великой осторожностью, начал движение вниз… и очутился на полу! Повалился в изнеможении… Но цел и невредим!

Что же теперь предпримет это чудовище? Я чувствовал возбуждение и прилив сил и готов был пресечь любое опасное действие с его стороны, но пока он ничего такого не предпринимал, и я не вмешивался.

Должен сказать, что его последующее действие меня удивило: вместо того, чтобы двинуться к спящему радже, он выбрал совсем иное направление. Быть может, я неправ, и негодяй просто решил бежать, а вовсе не задумал убийство? Но как он собирается убежать? Вообще-то, из дворца выбраться нетрудно — проще всего забраться по лестнице на галерею, оттуда в коридор, который ведет на открытую площадку, а там рукой подать до британского гарнизона — он расположен поблизости. Это легко осуществить, но не изуродованному малайцу — по лестнице ему не забраться.

Тем не менее он избрал именно то направление и стал продвигаться к лестнице: улегшись спиной на пол, нижнюю часть туловища направил в сторону цели, упершись головой и плечами в пол, выгибал позвоночник, толкал тело вперед. Процедура была мучительной. Тем не менее он повторял ее снова и снова, пока не оказался у подножья лестницы.

Стало окончательно ясно, что цель его — подняться наверх. Насколько, однако, сильной оказалась у него воля к свободе! Извиваясь, он ухитрился утвердить голову на вертикальной стойке перил. Я видел, как он посмотрел вверх и вздохнул: задача была невообразимо трудна, но в глазах его не было и тени сомнения — только решимость. Как же он справится с этим?

Его решение оказалось очень простым, хотя весьма смелым и рискованным. Впрочем, как и все предыдущие. Прижавшись к балясине головой, он смог перевалить тело на нижнюю ступеньку; затем, изогнувшись, улегся на бок; потом, помогая себе плечом и обрубком руки, вытянул голову и зацепился подбородком за опору следующей балясины, подтянулся и перевалился на следующую ступень. Так он и поднимался: очень тяжело, медленно, прилагая нечеловеческие усилия, но — поднимался! И, в конце концов, одолел лестницу, очутившись на галерее.

Стало очевидно, что объект его устремлений не раджа. Беспокойство, которое я ощущал по этому поводу, теперь совершенно рассеялось. То, что он уже проделал, ошеломляло — никакое, даже самое живое воображение, не в силах представить нечто подобное. Симпатия, которую, признаюсь, я, несмотря ни на что, всегда испытывал к этому ужасному, но несчастному человеку, теперь, разумеется, только увеличилась. А потому — пусть шансы на успех у него ничтожно малы — я всей душой желал, чтобы он преуспел. Любая помощь с моей стороны, разумеется, исключалась. Более того, никто не должен был узнать, что я оказался свидетелем его бегства.