Млечный Путь. Номер 3, 2019

Сектора у биологов действительно были секторами - кольцо, окружающее Ствол, разрезали на куски радиальные переборки. А расстояние до потолка позволяло работать в буквальном смысле друг у друга на головах, так что узкая и высокая комната формой напоминала вертикально стоящую книгу. Книгу о животных, растениях и прочей биологии. Больше всего Никите здесь нравились даже не стеллажи с цветами, а плоские подсвеченные аквариумы с микроскопическими водорослями, ярко-зеленые, как оперение попугая.

Из черно-белой штуки торчал хвост. Два хвоста. Разглядев их, Никита сообразил, что это две мыши, черная и белая. Дерутся? А, нет...

Наконец Степан водворил мышей в клетку, защелкнул дверцу и обернулся.

- О, привет. Прямо с поверхности?

- Прямо. Эксперимент прошел успешно?

- Да какой там эксперимент. - Степан подманил камеру, поднял экранчик и снова издал кудахтающий звук. С этим его гладким зачесом назад и лохматыми бакенбардами он сам был похож на какую-то лисицу или куницу. - Это будет такой резкий ролик для нашего блога. Секс, пушистые зверушки, невесомость, все триггеры. Назову его "Инь и Янь" и пущу индийскую музыку. Жду миллионы просмотров.

- Инь-Ян - это Китай.

- Что?.. Да без разницы. Смешно будет. - Степан переступил с ноги на ногу и спросил: - А ты что скажешь?

- Я к Юле. Тритонов ей привез.

- А-а, хорошо. Давай.

Что непонятного в словосочетании "я к Юле"? Или он специально?

- Мне сказали - ей отдать.

- Долго ж тебе ждать придется. Она пошла транскриптомы читать.

- Я подожду.

- Как угодно. - Степан ковбойским движением вытянул пистолет из кобуры, выстрелил липучкой в стену, качнулся на пятках, отрывая подошвы, надавил кнопку рулетки и перелетел к терминалу, притянутый тросом. Получилось у него лихо, надо признать. Да и вообще, конечно, он не был дураком, глупых и никчемных тут не держали.

- Никита, добрый день! - Из-за стеллажей выплыл Илья Миронович, огромный, добродушный, как белый летающий слон. - Кого на этот раз поймал?

- Тритонов, - сдержанно ответил Никита. Интересно, они когда-нибудь забудут?

День, когда он познакомился с биологами из 014А, начинался обыкновенно. Вылетел на дежурство, поменял аккумуляторы безвременно усопшему французу, отвез пластину для солнечной батареи евросоюзовскому исследователю, сделал профилактику полицейскому спутнику и лег на возвратный курс. И вдруг увидел впереди человеческую фигурку.

Человек в открытом космосе. Стандартный скафандр для наружных работ. Аварийный маячок молчит, похоже, что и связь не работает, или он без сознания. Движение медленное, то есть медленное - относительно Кроны и спутников на геостационарной орбите. Человек плыл к нему, лениво вращаясь, руки согнуты в локтях, ноги расставлены. Поперек туловища алая полоса - будто из распылителя с краской. Сердце колотилось у Никиты в горле, когда он подхватывал тело манипуляторами. Он еще успел заметить, что к щитку шлема прилипло изнутри что-то беловатое. Отдав штурвал AI, схватил медицинский чемодан и кинулся к приемной камере.

Человек лежал лицом вверх. К щитку был приклеен листок бумаги: размашистая надпись "2106.03.12 #1/3 GOOD LUCK, DUDE!" - и эмблема ZGLab, марсианское яблоко, оплетенное двойной спиралью. Что за черт? Никита отсоединил шлем. Мертвенно-бледное бесполое лицо невозмутимо смотрело на него глазами из янтарного пластика.

Потом все, от Главного и коллег до бортового компьютера, ставили ему на вид, что в утренней хронике совершенно ясно, отдельной строкой, говорилось об очередной затее биологов - экспериментах по воздействию космической радиации на человеческие культивируемые клетки, помещенные в манекен и в скафандр. Кажется, он даже прочел эту строчку и спросонья удивился, зачем ему это показывают. Упустил главное - что проклятущие манекены почему-то будут дрейфовать в Поясе, а не болтаться, скажем, на тросах у модулей ZGLab. Тот тип, что дежурил в биологическом блоге, булькал и кудахтал на весь эфир, выкладывая в корпоративную сеть видеоролик с камеры на скафандре, - стремительный подлет катера, клешни захватов, затемнение, героическая физиономия Никиты, и как на этой физиономии готовность к подвигу ме-едленно сменяется ужасным осознанием...