MMMCDXLVIII год

2). В учебных заведениях начинать учить сначала, т. е. не с азбуки, а с понятий предуготовительных о человеке и отношениях его к существу Всевышнему и к себе подобным. Понятие сии должны внушаться словесно. Для сего учредить основных учителей. Занимательными, лёгкими, рассказами они поселят в детях основание нравственности и любопытство к учению. Зная цель, всякий охотнее идет к ней.

3). Наблюдать, строгую справедливость и соразмерность в наградах и наказаниях.

Постепенность наград, от чувственных к нравственным.

Постепенность наказаний, от нравственных к телесным.

4). Разделять воспитанников на гениальных, полезных и обыкновенных. Учение для них различно: Где более доброй воли, там должно быть обращено более внимания.

Гениальных переводить в особенное заведение, где образование должно клониться к предмету главной их наклонности.

5). Подтвердить, чтобы в учебных заведениях девиц, занимались более образованием сердца и рукодельями свойственными женскому полу, а не утонченною подробностью науки; ибо ученая жена похожа на древнего Оракула, который говорит чужие мысли, языком непонятным, и сверх того, ни один еще народ, от создания мира, не нуждался в физиках, механиках, умствователях и авторах женского пола, а все вообще народы нуждались в добрых и благовоспитанных женах и матерях семейств.

— Вот, Государь, статьи, изложенные в проекте с подробностью и с распоряжениями по всем отраслям просвещения.

— Хорошо — отвечал Иоанн — я их рассмотрю сам.

— Теперь указ по части хозяйственной…

— Ну?

— По собственноручной же записке Вашего Величества.

— Какой?

— Вот она.

— Ну!

Попечитель просвещения читал:

1). Из всех сумм, назначенных на издержки, не осмеливаться делать щепетильной экономии, на счет выгод и удобств заведения.

2). Так как служба отечеству есть долг каждого в отношении своих сограждан; а жалованье не есть награда, даруемое Государством средство к приличному содержанию служащего; то, имеющий состояние, приносящее доходу более 4000 слав, не получает жалованья, а служит по желанию, по долгу и чести. Ибо, дачею денег тем, кои, в сущности, не нуждаются в них, государство истощает способы свои, для поддержания тех из сынов своих, которые принося способностями своими видимую пользу, требуют забот о удовлетворении их необходимостей….

— Конец-ли? — спросил Иоанн с нетерпением.

Попечитель просвещения остановился, посмотрел на Иоанна с невольным удивлением и произнес почтительно:

— Конец всему там, где угодно Властителю!

— Хорошо, на этот раз пусть будет конец здесь! — сказал Иоанн и поднес кружку к устам своим, как обрученный с Царицею Метеей.

— Вот список всем способнейшим и образованнейшим воспитанникам Босфоранских учебных заведений, готовым к выпуску. Властитель приказал представить их к себе; они в Сборной палате…

— В другой раз!

— Но они готовы к отправлению, по приказанию Вашему, Государь; угодно ли будет отправить их без царского совета и милости?

— Отправить! — вскричал Иоанн, и поставил на стол золотой кубок, так, что Лоригартен хлынул пенистой струей к верху, и как выброшенная на берег волна прокатился по проекту и по всем докладам Верховного попечителя просвещения.

— Что прикажете, Государь, делать с этими бумагами? — спросил он у Иоанна.

— Высушить! — отвечал Иоанн и встал со стула.

Смущенный Попечитель просвещения собрал бумаги и удалился.

VIII

— Совсем другой человек! — произнес Попечитель просвещения, входя в Сборную палату.

Его обступили и закидали вопросами.

— Иоанн переродился! — продолжал он. — Вот решение на все мои представления.

— Что это значит? Бумаги облиты? — вскричали все.

— Клянусь, что это Dahlia coccinea tinctoria, прописанная шарлатаном; это просто яд в настоящем положении Властителя! — сказал важно придворный врач.

— Питомцы царские напрасно ждут его выхода и той минуты, в которую они надеялись сказать благодарность отцу их Иоанну, — продолжал Попечитель просвещения, — мои слова не заменят им слов и милостей Властителя, но совет мой будет также искренен, как его!

С сими словами почтенный старец подошёл к пятнадцати юношам.

— Друзья мои! — произнёс он, — Государь Властитель по причине болезни своей поручил мне благословить отъезд ваш на службу. Скоро будете вы членами союза народного. Не забывайте попечения и любви нашей, и передайте потомству добрые внушения, в той же чистоте, в которой сами вы от нас их получили! Вот завещание вам от имени Царя, и вместе от Попечителя, друга вашего!

Старец прослезился, юноши окружили его. В полных жизни, слезы не могли нарушить румянца; но горесть их была искренна, слезы горячи.

— Откройте душу нашу Царю и отцу нашему! — сказал один из них; все повторили.

— Вы знаете чувства наши, потому, что вы их поселили в нас!

Они бросились к Попечителю, который обнял и благословил каждого.

Трогательная картина ИСТИННЫХ чувств извлекла слезы у всех присутствовавших в Сборной палате, но она были еще прекраснее, когда сам Властитель обнимал питомцев своих и завещал им просто:

— Живите на радость себе и другим!

Велик и полон был смысл этих слов.