MMMCDXLVIII год

В глубине пространного грота, в камне были железные двери. Свет едва доходил до них; но было заметно, что они были полуотворены. Мери прошла оные. В узком переходе зрение было бесполезно. Ощупью шла она далее, постепенно поднимаясь по восходу без ступеней. Стены узкого перехода кончились; по завороту их в право и в лево и по гулу шагов своих Мери чувствовала, что вступила под своды пространного подземелья. Она хотела идти, далее, но рука её встречала то каменные столбы, то сырую, обросшую мохом стену. Волнение чувств и мрак безвыходный приводили ее уже в изнеможение. Долго блуждая в темноте, она остановилась; силы стали оставлять ее и, она приклонилась к каменному столбу; но вдруг, вдали луч света пробежал по мраку как молния. Мери вздрогнула. Свет показался снова, и можно было уже видеть, что он ударял из двери, находившейся за рядами витых колонн, которые поддерживали каменные резные своды подземелья. Мери приблизилась к дверям и стала за колонну. Ей были уже слышны шаги идущего человека. Это был Север. Пройдя двери, он поставил фонарь на землю, претворил их и стал задвигать запор.

Тихо подскочила к нему Мери. Услышав шорох, он оборотился, но удар кинжалом в лицо перервал внезапное чувство удивления и слова при взгляде на Мери. Он упал.

— Вот тебе ответ мой и завещание Эола! — произнесла Мери исступленным голосом.

— Постой! — захрипел залившийся кровию язык Севера и вдруг выстрел из пистолета раздался под сводами. Пуля просвистела над головою Мери. Север застонал, пистолет выпал из руки его; ключи зазвенели. Мери выхватила их, взяла фонарь, отворила двери и поднялась на высокую лестницу.

Пройдя площадку, она увидела пред собою вход в башню.

Торопливо перебрала она все ключи, покуда нашла подходящий к огромному замку, который висел у запора дверей. С усилием отодвинула она ржавую полосу железа, отдернула двери, вбежала в башню, и бросив фонарь, с громким восклицанием: Эол! упала в объятия заключённого.

X

— Эол! — повторила Мери приходя в себя, — теперь ты мой! Я выкупила тебя! Смотри на эту дверь, она для тебя отперта! За нею плавает в крови твой враг, Север, которого ты считал другом! Вот рука, которая убила его! Чувствуешь ли ты, как сильна она? Испытай… и не плати равнодушием!

Ты сам сказал мне, что любишь меня! О! Я помню, как в первый и в последний раз ты обнял меня и вдруг оттолкнул от себя как преступницу! Холодна была грудь моя, или жгла тебя? Скажи?

Чего во мне мало для тебя, чего много? Скажи, Эол!

— Опомнись, несчастная! Всмотрись в меня, я не Эол! — произнес заключенный, освобождаясь из объятий Мери и приподнимаясь с нар.

— Не Эол? — вскричала Мери, и отскочив от пленника, остановилась перед ним, как пред преступником, который отпирается от своего имени, чтоб избежать казни. — Не Эол? — повторила она. — Да! Должно иметь не слух мой, не глаза мои, а мои чувства, чтоб поверить твоим словам!.. Эол не назвал бы меня несчастной, потому, что сам сделал меня несчастною! Точно! В нем нет сожаления и сострадания: он называет эти чувства духовным паданием, и смеется над ними! Правда! Он смотрел бы на меня и теперь равнодушно! Потому что с освобождением его соединялась моя собственная выгода!.. Так! Ты не Эол! Я не вижу, а чувствую это… Но кто же ты в образе Эола?

— Имя свое я могу произнести только на свободе. Здесь нет у меня имени! — отвечал пленник.

— Ты уже свободен.

— Доброе существо! Я не в силах вознаградить обманутую надежду твою. Тяжко невознаградимое благодеяние, вечный долг, но я должен принять его на себя; может быть найдутся люди, которые за освобождение мое разделят со мною благодарность к тебе…

Мери внимательно смотрела на пленника; слезы катились из глаз её. — Да! — произнесла она, — наружность твоя обманула бы и меня, но душа не обманет!.. В тебе нет того равнодушия, которое так убийственно, но которое заставляет так дорого ценить каждую ласковую улыбку, каждое ласковое слово. Иди!.. Ты никому не обязан за освобождение; не я, а случай благодетель твой.

— Постой, милое существо; найду ли я на острове убежище от злодеев и путь к совершенному освобождению? Если эта минутная свобода клонится к тому только, чтоб вздохнуть на чистом воздухе, и потом снова быть в руках злодеев; то зачем выйду я отсюда?

Мери задумалась.

— Ты будешь Эолом до тех пор — произнесла она вдруг, — покуда возможность даст тебе право назвать себя настоящим имеем. Пойдем.

Они вышли из башни, спустились по лестнице. Фонарь, который несла Мери, осветил плавающего в крови Севера. Глухие стоны вырывались еще из груди его. С трепетом пробежала она мимо.

Скоро прошли они чрез ходы подземелья. В гроте Мери остановилась.

— Здесь, — сказала она освобождённому пленнику, — ты будет ждать меня я скоро возвращусь. Тебе нужна одежда Эола. В пристани есть корабль, готовый к отплытию. Ложный Эол может также располагать им, как настоящий. А я научу тебя быть настоящим Эолом.